Крещение огнем. Вьюга в пустыне

Калашников Максим

Не могу не процитировать В.Д. Соловья: «Как «старая» империя, так и Советский Союз существовали и развивались, опираясь не только на материальные ресурсы и биологическую силу русских, но и, не в меньшей степени, на их символические, моральные, экзистенциальные ресурсы. Проще говоря, у русских брали потому, что они внутренне были готовы отдавать, а когда эта готовность иссякла, улетучился и Советский Союз».

Таким образом, русские, державообразующий, метропольный народ, и в «старой» империи и в СССР не только не грабили, не эксплуатировали окраины, как это имело место в империях Запада и Востока, но развивали их, отдавая свое, и зачастую жили хуже «меньших братьев». В Российской империи поляки и финны получили конституцию, когда

русские и мечтать об этом не могли; крепостное право в Прибалтике отменили раньше, чем в России; о роли немцев («Назначьте меня немцем, государь»), кавказцев и других при дворе я уж и не говорю. И это называется «империя»? А как же тогда называть империи, в которых метрополия жила за счет колоний, периферии? Певцам «белого» и «красного» имперских проектов я бы порекомендовал задуматься о судьбе русских в этих проектах.

Третий момент. Империя есть политическая форма. То, что называют «империей», «имперскостью» в России, имеет отношение прежде всего к социальной организации, к социальной ткани. Это в большей степени способ социальной организации, организации народа как «текучего элемента русской истории» (Ключевский); «имперскость у нас – это социальная ткань пространства (в этом плане отдаленный аналог Российской империи – Римская). Поэтому, в отличие от Запада, крушение русских «империй» влекло разрыв социальной ткани, и восстановление «общества» было синонимом восстановления «империи», а точнее было бы сказать, державы или русской власти как единственной формы организации, адекватной русскому пространству.

В русской истории пространство играет особую роль. По сути именно оно (количественно и качественно, т. е. как тип ландшафта) – одно из главных, если не главное, богатство (и оружие) русских. И уж точно главная русская субстанция, по поводу которой складываются властные и социальные отношения. С этой точки зрения защита русского пространства есть автоматически защита властной и социальной организации, и наоборот. Тип экспансии, характерный для русских, – не завоевание, а, как верно отмечает В.Ю. Царев, обживание, что, однако, не исключает и завоеваний. Тем не менее, в отличие от англосаксов, мы не ставили задачу физического истребления местных этносов и, в отличие от китайцев (ханьцев), не поглощали и не растворяли их в себе этнодемографически.

«Империя» была формой жизни-обживания русскими евразийского хартленда, причем русские оказывались «победителем, который не получал ничего», и до определённого времени русское население готово было с этим мириться. Однако с какого-то момента империя начинала высасывать из державообразующего народа все соки, власть отчуждалась от народа, и уничтожение такой власти, особенно если она и в сфере культуры воспринималась как чуждая, нарушала негласный «морально-экономический» общественный договор, становилось вопросом времени. Хрупкий баланс между «имперскостью» как способом освоения пространства и удержания его не только как территории, но и как ценности («русская земля»), с одной стороны, и тяжестью материального и психоисторического бремени, с которым готов был мириться русский народ, нарушался, и хребет «империи» ломался. Русские готовы были терпеть «державу» как необходимость, даже если она была жестокой, но не как несправедливое и чуждое бремя. Впрочем, хребет ломался и потому, что в глазах населения, прежде всего русского, власть оказывалась не только паразитом (т. е. чем-то несправедливым), но и слабым паразитом, не способным к противостоянию внешним силам.

Защита, сбережение не только народа, но и пространства – одна из главных задач. Решение именно ее – проверка жизнеспособности властных конструкций. Здесь РФ в ее нынешнем – рыночно-административном – состоянии не представляется жизнеспособной конструкцией. Рынок по определению разрывает русское пространство, Россия как рыночное государство невозможно. Невозможно государство Россия и как элемент мирового рынка, тем более зависимый, сырьевой. Мы это уже проходили с пореформенной Россией – двух Александров и одного Николая. Кончилось все финансово-экономической

зависимостью от Запада и революцией, разорвавшей эти путы.

У меня нет ощущения, что РФ в ее нынешнем состоянии сможет эффективно противостоять внутреннему сепаратизму и внешнему давлению (экономическому, политическому, демографическому, социокультурному), а ведь русское пространство – земля и вода – не менее, если не более ценный ресурс, чем нефть, газ или алмазы.

– Значит, задача новой русской империи – настолько подняться в качественном отношении, чтобы воевать не числом, а умением. Чтобы сохраниться и развиться, обладая даже небольшим населением!

– Желательно все-таки, чтобы население было большим, ну а бить противника надо всегда по-суворовски, тем более что русских становится меньше, причем не только за счет сокращения рождаемости, как это происходит с населением Запада, но и за счет роста смертности, в основном мужиков в возрасте от 20 до 60 лет. И это тоже системная социально-демографическая черта РФ.

– Значит, новая империя – извините за метафору – не должна больше вычерпывать жизненные силы русских. Мы не должны жить менее богато, чем соседи по империи, и платить жизненными силами за стабильность сверхдержавы. Раньше так происходило из-за несовершенства доиндустриальных и индустриальных технологий. Тогда русским приходилось рвать жилы на заводах и стройках, пока малые народы рожали детей. А технологии следующей эры эту проблему снимут начисто! Грядет эра безлюдных производств. А те блага (например, жилища), что в индустриальную эру стоили очень дорого, с помощью новых технологий станут очень дешевыми. И тогда русские смогут строить империю, богатея и размножаясь!

– Звучит прекрасно. Но как совместить технологический рывок с господством сырьевых элит – вот в чем вопрос. Как осуществить русский властно-технический реванш в глобальном мире, где русские – не субъект, а объект? В мире, который мы плохо знаем? Парадокс, но в начале XXI века мы плохо ведаем, как устроен и работает современный мир (на уровне теоретического осмысления, концептуальной информации – почти не знаем). Мы плохо знаем собственную страну в ее прошлом и настоящем, а следовательно, едва ли можем адекватно прогнозировать будущее. Наконец, мы плохо представляем себе логику и механизм функционирования России в мировой системе. Более того, за последние 15–20 лет, в ходе и после горбачевско-ельцинской катастрофы, мы, похоже, вообще прекратили работу по концептуальному анализу мирового развития в его трех временных ипостасях, а перешли на экспорт западного интеллектуального старья – целый сонм брокеров и компрадоров от науки делают себе на этом имя и деньги.

Необходимое условие рывка – адекватное знание о мире и о самих себе, о нашем настоящем и прошлом, его демифологизация. Нам необходим безжалостно-честный по отношению к самим себе, принципиально новый тип социально-исторического и гуманитарного знания, отражающий русский опыт, ценности и интересы. Наши, а не чужие, обслуживаемые у нас либер-панковской «пятой колонной» экспертов-компрадоров с психологией смердяковых. Знание не создается империями, это империи создаются знанием, которое сила. Знание создается Академиями (не путать со структурой РАН, близкой к состоянию «жизнь после смерти»). Сначала ум, а потом сила. А между ними – воля.

Завершая, скажу: вообще-то неважно, как будет называться новая Россия – Пятая империя, Новая держава или иначе. Главное не в этом. Это должна быть великая держава, адекватно вознаграждающая державообразующий народ, который строил ее в течение столетий и сегодня впервые за последние 400 лет составляет более 80 % населения – как ханьцы в Китае. Это должен быть строй, воплощающий традиционную русскую ценность – социальную справедливость. А еще власть, обладающая крепкой броней, быстрыми танками и ядерным оружием нового поколения, а потому способная охранить и сохранить русское пространство и живущие на нем народы, обеспечить им достойную жизнь.