Крещенные кровью

Чиненков Александр Владимирович

– А для чего ты присматривал за ним? Как я понял, ты нашел клад без него.

– Нашел, – нехотя ответил Василий, бросая тревожные взгляды на туннель, видимо, ожидая унтер-офицера. – Как оказалось, это несложно было сделать. Сначала я всячески оберегал эту кастрированную мразь, ожидая, что он приведет меня к кладу. Но позже выяснилось, что Носов не знает о его месте нахождения ничего. А я…

Василий замолчал и помог Бергеру уложить на спину очередной ящик с деньгами.

– Когда я улепетывал из России за кордон,

то был в полном смятении. Мне казалось, весь мир восстал против меня. А человек – такая скотина, что когда ему плохо, он ищет защиты и помощи у Бога! Вот и я в таком состоянии вдруг вспомнил о Библии отца, которую подарила ему когда-то Анна Сафронова. Ты ее отдал мне после похорон отца, помнишь?

Степан утвердительно кивнул.

– Я перечитал книгу от корки до корки, – продолжил брат. – Но и это занятие не принесло облегчения моей душе. В отчаянии я швырнул её на пол, и она развалилась на несколько частей. Из-под обложки выпали письмо, фотография девочки и план этого гипсового рудника с указанием места, где припрятан общак скопцов. Из письма я узнал, что дом, в подвале которого вы наткнулись на мою ловушку, принадлежал владельцу гипсового рудника Карлу Урбаху! А этот немец, кстати, тоже был скопец и держал казну нескольких общин себе подобных.

– Но отец и Носов все время твердили о Тамбове? – удивился Степан. – Золото должно было быть там.

– Должно, да не обязано, – огрызнулся Василий. – Когда скопцы обращали золото в деньги, Ивашка Сафронов, перед тем как отколоться от всех, забрал свою долю царскими рублями. Он долго возил чемоданы с денежным хламом за собой, а дочери и своим адептам внушал, что якобы в подвале, где-то в Тамбове, спрятано неслыханное состояние! Это был миф!

– И ты не купился на него?

– Как видишь, нет! Благодаря письму и плану я нашел настоящий клад!

– Но почему ты не вывез деньги раньше, когда линия фронта была далеко от Брянска, а ты обладал уже огромной властью?

– На это была уйма причин, – поморщился Василий, которому, видимо, не хотелось перечислять их брату. – Когда я нашел схрон, я вывез часть денег и надежно спрятал. А теперь эта возможность появилась именно сейчас и, как видишь, я ею воспользовался.

– Но как тебе удалось поступить на службу к немцам? – не унимался Степан. – Русские предатели, как известно, всегда довольствовались только низшими чинами в армии вермахта.

– Прежде чем ехать в Германию, я эмигрировал в Швецию. – повеселел Василий, видимо, от приятных воспоминаний. – К тому времени я уже раздербанил Библию и разгадал тайну клада. Это подтолкнуло меня к более решительным действиям. Я выправил себе очень надежные документы на имя Вилли Штерна!

– Хотелось бы знать, как? – поинтересовался Степан.

– Просто повезло. В Швеции я устроился в порт на временную работу. Там я познакомился с немцем, родом из российского Поволжья. Однажды после работы Вилли – так

звали парня – пригласил меня на кружку пива в кабачок. Изрядно набравшись, он поведал мне грустную историю о себе. Одним словом, жизнь его на новой родине не сложилась. Диктатура Гитлера пришлась не по нутру юноше, родившемуся и выросшему при Советах. Тогда он эмигрировал и пытался устроиться в Швеции.

– Ты его, конечно, придушил, чтобы завладеть документами и присвоить биографию? – предположил Степан, абсолютно не сомневаясь.

– Была такая подлая мыслишка, не скрою. Но все получилось совершенно иначе. Как-то раз, во время разгрузки транспортного судна, из поднимаемой краном клетки на причал посыпались тяжелые мешки с рудой. Один из них упал на беднягу Вилли. Полученные им увечья оказались не совместимы с жизнью, и парень умер прямо на причале, у меня на руках. Пока собралась толпа, я успел вытащить из куртки Вилли его документы.

Василий сделал паузу, дожидаясь вопросов, но не услышав их, продолжил:

– Как только бумаги оказались у меня, я сразу же засобирался в Германию. Кому как, а лично мне режим Гитлера сулил неплохие перспективы на будущее. Первым делом я вступил в ряды нацистской партии. Впоследствии оказалось, что это был правильный выбор. Карьерный рост не заставил себя ждать. Как бы случайно я показал боссам свой талант и навыки кладоискателя государственного масштаба и… Новоиспеченный Вилли Штерн стал тем, кем он является сейчас!

– И тебя устраивает жизнь паразита в чужой шкуре?

– Твое сравнение оскорбляет, – разозлился брат. – Это тот Вилли, который умер, был никем и ничем! А я возвысил его имя и фамилию!

– А грабежи в оккупированных странах? – горько усмехнулся Степан. – У нас это называется мародерство.

– Мародерство – это когда обирают мертвых бойцов на поле боя, – возразил брат. – А мои действия называются сбором трофеев.

– И ты конечно же их оправдываешь и не считаешь себя предателем?

– Нет! Я не воевал и не воюю против России!

Конец выяснению отношений положил приход унтер-офицера. Бергер взял последний ящик и остановился возле прислоненного к стене пулемета. Он не знал, как поступить, брать ли с собой.

– Оставь его, Фридрих, – крикнул Василий. – Оружие нам больше не понадобится.

Унтер-офицер ушел, а брат, снова облачившись в мундир, склонился над Степаном.

– Все, и нам пора, братуха, – сказал он, поднимая его на руки. – Еще немного, и мы будем далеко отсюда…

19

Лодка, которую вынесли из кустов и поставили на воду мужчины, оказалась старой утлой посудиной, правда, большой и устойчивой на воде.

– Господи, да она утонет, и мы вместе с ней! – воскликнула Альбина.

– Это она только на вид невзрачная, – успокоил ее Василий. – Такая все выдержит!