Крест и полумесяц
Шрифт:
– И ты спас меня. Ты пришел!..
…Джибраил положился на волю Аллаха и бросился на вооруженного пистолетом брата, и Всевышний помог старшему Бен-Нижаду. Дауд даже не успел понять, что проиграл, как оказался обезоружен и брошен на пол.
– Тебе не тягаться со мной, предатель, я не юный Амир, – проговорил Джибраил, придавливая брата к полу.
Но Дауд оказался увертлив, как змея, изловчился и метнулся куда-то в темноту.
Джибраил в сердцах выругался и вернулся к сыну и Злате. Амир нежно
– Ты поймал его, отец?
– Сбежал, – махнул рукой Джибраил. – Но пистолет я у него отнял, так что поймаем, далеко не уйдет. Девушка ранена?
– Да, но неопасно.
Джибраил отвесил Злате поясной поклон:
– Девушка, проси у меня чего пожелаешь, ты сохранила жизнь моего сына.
– Он тоже спас меня, – вступилась за Амира Злата.
– Он мужчина, это его долг, – отчеканил Джибраил.
В углу пещеры возникла непонятная суета, солдаты столпились там и замерли в нерешительности. Все люди в коричневых хламидах валялись на полу, кто связанный, кто убитый.
– Что там происходит? – проворчал Джибраил. – Надо взглянуть.
В углу, скорчившись, сидел Дауд и держал фитиль динамитной шашки в непосредственной близости от факела.
– Ш-шайтан, – прошипел Джибраил.
– Не подходите! – взвизгнул Дауд. – Дайте мне пройти.
Солдаты в нерешительности отступили. Медленно, не выпуская из рук факел и динамит, Дауд встал. Все замерли. Дауд сделал шаг, другой и споткнулся о труп сектанта, фитиль загорелся…
– Бегите! – крикнул Джибраил, изо всех сил толкнул Дауда, тот упал навзничь, динамитная шашка покатилась по полу. – Бегите!
Бен-Нижад развернулся и побежал к выходу. Амир подхватил Злату на руки и последовал за отцом, сзади топотали солдаты. Не успели все выскочить в туннель, как сзади рвануло, земля содрогнулась, со свода посыпались камни.
– Господи! Кажется, сейчас все рухнет! – прокричала в ужасе Злата.
Под градом камней отряд выбежал из подвала, следом за ними в дом влетело огромное облако белой пыли и покрыло все ровным слоем, люди стали похожи на мраморные статуи.
– Пышно он провалился в ад, – отряхиваясь проговорил Джибраил.
Злата нервно хихикнула и зарыдала, нервное напряжение наконец прорвалось слезами.
Глава 26
Оказалось, что перед походом в дом Бен-Фарида Джибраил все же успел сообщить о Злате в русское посольство, поэтому во дворе ее уже ждала двухместная коляска и лично посол Теряев. Он был чрезвычайно встревожен, но, увидев выходящую из дома процессию, едва в ладоши не захлопал.
– Барышня, милая! Златочка! Как же так, как же так?! – запричитал густым басом посол. – Ну ничего, ничего, все устроится…
Бубня всяческие благоглупости, Виктор Александрович под локоток увлек Злату в коляску. Девушка пребывала в полной прострации, не в силах вымолвить ни слова.
Амир подошел к коляске и поклонился послу.
– Берегите ее, – попросил он.
– Конечно,
Коляска покатила по улице, оставляя позади разгромленный особняк Бен-Фарида, где Злата провела около месяца. Только сейчас девушка смогла стряхнуть оцепенение. Раненая рука, наспех замотанная какой-то тряпицей, болела зверски, голова кружилась, но намерение вернуться было абсолютно ясным и четким.
– Нет, постойте, я хочу назад!
– Тише, голубка, тише, у тебя шок… – Посол удержал вскочившую Злату, дабы та не выпала на ходу. – Куда ты рвешься?
– К нему, к Амиру!
– К этому юноше? – удивился посол. – Ну дело молодое, надо будет, он знает, где тебя искать.
– Но я даже не обняла его на прощание! Не поблагодарила, не… не сказала, что люблю…
– И не надо, барышня. Он же мусульманин, не чета тебе, православной.
Обессиленная, девушка горько заплакала.
Амир смотрел вслед удаляющейся коляске, увозившей Злату и русского посла, и готов был взвыть от беспомощности и отчаяния.
Ни слова на прощание, ничего! Увидит ли он когда-нибудь еще Злату? Почему она уехала, даже ничего не сказав?
– Злата! – крикнул он и бросился за коляской.
– Нет! – перехватила его твердая рука Джибраи-ла. – Нет!
– Почему, отец? Я люблю ее!
– Ты мужчина. Ты должен сперва решить все для себя, а потом сообщить решение женщине.
– Что решить? – выкрикнул Амир, но перестал вырываться.
– Как жить дальше, – пояснил Джибраил. – Любовь – это только начало.
– Нет! Жизнь бессмысленна. Любовь есть смысл. – Именно эти слова произнес умирающий Тафари там, в гареме.
– Романтично, но непрактично. Успокойся. – Джибраил сурово взглянул на сына. – Спешить не стоит.
– Отец! Она же уезжает! – не успокаивался Амир. – И скоро уедет навсегда!
– Навсегда только умирают, – философски заметил Джибраил. – Пока человек жив, жива и надежда.
Амир ошарашенно посмотрел на отца, постепенно успокаиваясь. Он наконец-то услышал буквально крик своего избитого усталого тела: болели ребра, саднила разбитая бровь, а после удара даудовской дубинкой, гореть ему в аду, рука распухла и почти не шевелилась.
В посольстве Злату устроили со всеми удобствами. Появился врач, осмотрел рану и наложил новую повязку, а также дал какую-то настойку, от которой Злате немедленно полегчало. Рука, конечно, болела, но, в общем и целом, девушка оставалась вполне дееспособной – чего не скажешь о ее душевном состоянии: события последних дней, да и месяца в целом, оказались слишком тяжелыми для юной души. Когда Злата осталась одна в отведенной ей комнате посольства, то тут же упала на кровать и проспала больше суток. Как объяснил доктор Григорьев, от нервного потрясения.