Крест и порох
Шрифт:
Толпа язычников заревела снова, на этот раз от гнева. Те, что имели копья, вскинули их над головами, прочие схватились за палицы – и ринулись на врагов.
Маюни, увидев толпу бегущих на него одного оскаленных сир-тя, отреагировал мгновенно: метнулся к реке, прыгнул в челнок и быстро-быстро погреб, чуть не сразу оказавшись на середине реки. Пытавшиеся поймать его вороги забежали на глубину по грудь и там остановились, грозя вслед кулаками. Потом повернули в помощь остальным.
Казаки злобную толпу встретили саблями, привычно подбивая копья
– Веселей, ребята! – радостно захохотал Матвей. – Наш ныне праздник, други! Покажем нехристям, как казаки умирать умеют!
Его зловещий хохот вынуждал дикарей пятиться, стараться ударить издалека – сберечься, а не победить. Возможно, только потому тройку храбрецов толпа и не смяла сразу, не втоптала в песок, а попыталась окружить, зайти за спину, уступая место на острие атаки друг другу и не спеша ощутить прикосновение сверкающих изогнутых клинков, которыми так ловко орудовали белокожие пришельцы. Даже менквы – и те повели себя храбрее. Избавившись от оглушающей воли колдунов, усталые и голодные, они сразу устремились на близкую и вкусную добычу, не особо беспокоясь тем, что воинов сир-тя больше почти вдвое и что у них есть копья и палицы.
Задних воинов зверолюди просто передавили, хватая со спины за головы, дергая к себе и ломая шеи, откидывая назад и хватая новых. Занятые битвой дикари далеко не сразу поняли, что их безнаказанно истребляет новый враг. А когда хруст костей и предсмертные стоны заставили обернуться – преимущество в числе было уже не у них.
– К реке! – рявкнул Силантий, ощутив слабину в напоре язычников, ухватил направленное в грудь копье под наконечник, рванул, выдергивая из строя молодого дикаря, рубанул его по лбу, концом древка ударил в живот другого, вынуждая согнуться, хлестнул саблей подставленную шею, ринулся в открывшийся проход.
Ухтымка и Серьга побежали следом. Сир-тя качнулись было за врагами – но Матвей, подобрав с песка чужое копье, метнул его в толпу, подхватил другое… Дикари шарахнулись – казак помчался за товарищами.
– Струг! – Десятник командовал кратко, но товарищи понимали его отлично, навалились на нос полувытащенной лодки. В горячке схватки они, не ощутив ее огромной тяжести, моментально столкнули лодку на воду, забрались внутрь, зашарили вдоль бортов. Весел не оказалось, и Матвей тут же взялся грести древком копья. Андреев попытался воспользоваться своим как шестом, но дна не достал и тоже принялся худо-бедно грести.
Сир-тя беглецов не преследовали, им было не до того – менквы явно одолевали своих щуплых, хотя и вооруженных врагов.
– Ух ты, отбились! – упал на дно захваченного струга молодой казак. – А я уже с жизнью распрощался! Ну что, десятник? Нам теперича опять о травке думать али можно так далее плыть?
– Думай, чем грести станешь, баламут! – огрызнулся Силантий. – Али полагаешь, мы тебя теперь до старости катать взялись?
Ухтымка зашевелился, заглядывая под лавки и перекатывая корзины, покачал головой:
– Ничего!
– Ну его к лешему, – поморщился Андреев. – Тут лучше не задерживаться. Пока течение несет, то и обойдемся.
На некоторое время путники примолкли, однако вскоре молодой воин встрепенулся:
– Ух ты, гляньте! Маюни!
Остяк таился под прибрежными кронами, плохо различимый на ветвистом челне рядом с низкорослыми деревьями. Кабы сам не помахал – так и не заметили бы.
– Чего прячешься?
– Так сами же велели ниже по реке ждать, пока найдете, да-а… – ответил паренек.
– Вот и нашли! – обрадовался Силантий. – Весло свободное дай! Да к нам во след пристраивайся. На двух кораблях далее поплывем.
– Сир-тя вас не видели? – многозначительно указал на небо остяк.
– Вот проклятье! – зло сплюнул десятник. – Я про них и забыл!
Казаки вскинули головы и сразу увидели в отдалении раскинувшего крылья дракона, на шее которого сидел хорошо различимый колдун.
– Если он нас видит, почему не нападает? – удивился Ухтымка.
– Вестимо, нечем, да-а, – ответил остяк. – Они ведь сами не кидаются. Зверя ищут.
– Или плывем в нужную ему сторону… – добавил Силантий.
Правота десятника подтвердилась, когда через пару верст впереди показался дикарский струг – колдун на носу, четверо воинов на веслах. И вновь Матвей ощутил покалывание под амулетом, тяжесть в конечностях. И опять предусмотрительно замер, прикидываясь парализованным. И только в трех шагах от врага – вдруг вскинул копье и метнул в цель!
Колдун привстал, захрипел, свалился за борт, а казаки с дружным кличем:
– С нами бог!!! – выхватили сабли и прыгнули на вражеский корабль.
Дикари попытались отбиваться веслами, которые были у них в руках, и даже смахнули в воду излишне рьяного Ухтымку, но более опытные Силантий и Матвей быстро погасили сопротивление, отправив гребцов вслед за их колдуном.
– Неплохо для начала! – не удержался от возгласа десятник Андреев. – Два струга вместо одного челна! Эй, Ухтымка! Ты на старый челн вылезай, его поведешь. А мы с Матвеем на этом устроимся.
– Вяленое мясо! – пошарив по коробам, нашел ценную добычу Серьга. – Кто проголодался? Тут на всю ватагу хватит!
Предоставив воде нести лодки, казаки хорошенько подкрепились, потом снова взялись за весла. И тут началось…
Гигантская змея, подняв голову над бортом челна, внезапно резко ударила Силантия головою в грудь, отчего десятник просто вылетел за борт, не успев даже шелохнуться, потом так же стремительно попыталась выбить и Матвея. Казак, уже зная об опасности, успел пригнуться, дернул саблю, попытался вонзить в тело. Клинок словно ударился в деревяшку, не нанеся видимых ран, а змея извернулась на борту, кинулась на него распахнутой пастью. Серьга сунул в нее весло, сам отпрянув вбок – и струг, потеряв равновесие, кувыркнулся, стряхивая своих буйных наездников в воду.