Крест и стрела
Шрифт:
Баумер кивнул. Лицо его передернула непроизвольная нервная гримаса, как это бывает с очень усталыми людьми.
— Один рабочий сегодня ночью пытался сигнализировать англичанам, — сказал он.
— Сигнализировать? Каким же образом? — Голос Кера был ровен и невозмутим. Таким тоном торговый делец мог бы осведомиться о цене на партию маслин. И это было не случайно: Кер годами вырабатывал в себе уменье держаться сухо и деловито. Охрана законов и порядка представлялась ему прежде всего делом, а в делах всякие эмоции
— Позвольте, я вам расскажу все, как было, — устало произнес Баумер.
— Пожалуйста.
— Мы тут делаем средние танки и ремонтируем моторы. Печем их, как булки. Раньше мы находились в Дюссельдорфе, но там нас извели бомбежки. Семь месяцев назад мы перебрались сюда.
— Когда именно?
Баумер пожал плечами.
— Какое это имеет значение?
— Нет уж, прошу вас, — весело, но с колючей ноткой профессионального педантизма возразил Кер. — Я должен знать все подробности: таков мой метод.
— Выпуск продукции начался в последних числах декабря.
— Декабря сорок первого года, — повторил Кер, записывая в книжку.
— Как вы увидите завтра, мы расположены в лесу. Вокруг— крестьянские фермы. Маскировщики отлично сделали свое дело. Вот уже восемь месяцев, по крайней мере раз или два в неделю, а в последнее время гораздо чаще, над этим лесом пролетают английские самолеты, но всегда мимо. Ночью мы затемняемся и преспокойно спим.
Кер завистливо вздохнул.
— А у нас черт знает что творится!..
Голос Баумера стал чуть хриплым, как всегда, когда он злился:
— Сегодня ночью один рабочий пытался дать сигнал самолетам.
— Каким образом?
— Дорогой комиссар Кер, я не собираюсь держать это в секрете от вас. Нельзя ли не перебивать?
— Простите. Сила привычки. — Кер чуть покраснел. Он понимал, что Баумер мстит ему за снисходительный тон. (В каком-то уголке его мозга шевельнулась мысль: «Зачем мне с ним враждовать, да еще в такое время? В конце концов, мы оба — немцы…») — Полицейский метод, видите ли…
Баумер кивнул. Он был далек от мысли ссориться с комиссаром, но тот придирался к его словам, как школьный учитель, и взвинченные нервы не выдержали.
— К востоку от завода есть ферма, — спокойно продолжал он. — Ее хозяйка — Берта Линг, вдова. Она только что скосила сено — вот почему оно еще лежало на поле, будь оно проклято. Предатель, по имени Веглер, сложил из сена стрелу длиною около пятнадцати метров, указывающую на завод. Когда пролетали самолеты, он поджег сено.
Кер сложил губы трубочкой, как бы беззвучно свистнув; его красивые глаза слегка расширились и стали озабоченными.
— Свежее сено сразу не загорится, — сказал он.
— У него, конечно, был керосин. Да и ветер помог. — Баумер остановился и сдвинул брови. Кер молча ждал. — Поблизости оказался наш эсэсовский патруль, — дело в том, что вчера ночью был тоже обнаружен случай
Кер немного помолчал.
— Я полагаю… — начал он.
Пронзительно зазвонил телефон. Баумер быстро встал.
— Алло! Да. Кто говорит? Слушайте, майор Детерле, — громко и напряженно сказал он, — вы знаете, что случилось? К завтрашнему вечеру нам необходимы зенитные орудия. И патрулирующие самолеты. Столько, сколько сможете. — Он помолчал, слушая. — Я ведь не специалист, майор. Раз вы говорите, что этого достаточно, — пусть так. Но не забывайте, какой у нас объект. Почему вы не можете дать нам столько же орудий, сколько было прежде? — Он снова замолчал, нервно покусывая нижнюю губу. — Ну, ладно. Так вы их поторопите?.. Ладно.
Он положил трубку и выругался. Затем обернулся к Керу и неожиданно упавшим голосом сказал:
— Вот увидите, придется снова переезжать. — Баумер был сейчас похож на удрученного мальчика, которому просто необходимо поделиться своими горестями с кем-то из старших. — Сколько же раз можно переезжать? И куда? Скоро не останется такого места, где бы они нас не настигли. А потеря времени, а наша продукция? Когда мы обосновались здесь, вокруг понаставили столько орудий, что и не сосчитать. Через два месяца, когда окончательно выяснилось, что мы хорошо замаскированы, орудия перебросили в другое место, — все, кроме одной батареи, от которой мало толку. Теперь, когда они нам снова понадобились, Детерле заявляет, что может дать лишь треть того, что было.
— Сочувствую, — произнес Кер. — Но вы же сами сказали — они нужны где-то в другом месте. Я много разъезжаю. И, уверяю вас, есть много мест, где они действительно нужны.
Баумер закурил сигарету; руки его дрожали от усталости и злобы.
— Вы даже не представляете, Кер, чего мне стоит поддерживать моральный дух на заводе эти полгода. У меня сердце кровью обливается, поверьте.
Кер кивнул. К его удивлению, в нем вдруг шевельнулось теплое чувство к Баумеру. Ему нравилась в людях серьезность, преданность долгу. Среди этих партийных вожаков слишком много ловких пустозвонов. В Баумере, по крайней мере сейчас, доминировал немец, а не доктринер-декламатор.
— Вы думаете, английские самолеты засекли огонь? — медленно спросил он.
— Не знаю. Но нужно быть готовыми ко всему. Естественно, мы примем все меры защиты. И все же, если самолеты даже не засекли сигнал, есть опасность, что сволочь, работающая с Веглером, попытается сигнализировать снова. Поэтому-то вас и прислали. Быть может, вы сумеете что-то обнаружить и положить конец подобным случаям. — А про себя он устало добавил: «Дай-то бог!»
— Вы точно знаете, что изменник — член целой группы?