Крест короля
Шрифт:
– Ступай в каюту, жена! – Эдгар поймал себя на том, что говорит с какой-то деланной суровостью. – Оставайся там и вели Луизе тоже не высовываться на палубу. Возможно, будет сражение.
– Я поняла, – кивнула головой Мария. – Но коли так, то почему же ты гонишь своего оруженосца? Я тоже надену шлем, кольчугу и возьму арбалет. Ты же знаешь, как хорошо я стреляю. Правда, прежде только луком, но когда мы стояли лагерем под Птолемиадой, королева Элеонора научила меня обращаться с арбалетом.
– Я очень этому рад, – едва скрывая напряжение, проговорил Эдгар. – Но не забывай, малыш Ксавье, что у нас
– Так Луиза и присмотрит! Ведь для нас главное – защитить его, да?
– Это главное для меня! А для тебя главное – повиноваться мужу.
Теперь его голос прозвучал уже гневно, и Мария не стала спорить. Они вместе вошли в каюту, где молодая кормилица, еще ничего не подозревавшая, спокойно кормила проснувшегося малыша.
В это время Вилли Рыжий снова встал к рулю и, отдав несколько приказаний матросам, немного изменил направление движения корабля.
Фридрих тоже оставался на корме, не спеша идти за своими доспехами – он умел надевать их очень быстро. Кроме того, действия Вильгельма подсказали Тельрамунду, что у кормчего возник какой-то план.
– Что ты затеял? – спросил он, переходя на немецкий.
– Хочу попробовать обмануть этих уродов, чтоб их Левиафан слопал! – ответил кормчий, усмехаясь. – Было бы чуть-чуть побольше ветра – я бы не сомневался в успехе. Вскоре, думаю, ветер усилится, но до этого времени уже нужно управиться. Будь я проклят! Эти медузы рогатые плывут очень быстро!
– Галера-то сарацинская, – спокойно заметил барон, из-под ладони рассматривая догоняющее их судно. – Теперь я это ясно вижу: и форма кормы, и весла, все их выдает. Странно! Сарацинские пираты – народ опытный. По осадке нашего когга они бы должны понять, что он не нагружен товарами – идет налегке. Для чего же мы им сдались? Рабов заполучить? Так ведь корабль, набравший на борт паломников, тоже сидел бы глубоко. Нас тут раза в три меньше, чем бывает, когда едут пилигримы. Ты как думаешь?
Вильгельм сердито сплюнул себе под ноги, что делал только в самом крайнем раздражении.
– Откуда же мне знать, что на уме у пиратов, а тем более – у нехристей? Мое дело – постараться накормить ими акул.
– И как ты собираешься это сделать? – сощурившись, спросил рыцарь. – От ветра пока и впрямь толку мало, не то твой когг легко ушел бы от этой гребной лохани. По-моему, драки не избежать.
– Поглядим! – пожал плечами бывалый мореход. – Я никогда не против подраться. Но пиратов наверняка не меньше восьмидесяти задниц, а нас, считая воинов, матросов, вашу милость, господина Эдгара и меня, всего тридцать пять. Оно бы и немало, поскольку морские головорезы горазды только орать, а дерутся так себе. Тем более сарацины. Но вот малыш нашего рыцаря… Не хотелось бы, чтоб ему грозила опасность, а в драке ведь всякое бывает.
Фридрих усмехнулся:
– Ишь расчувствовался! Раз уж они потащили младенца в такое путешествие, то знали, на что идут. С другой стороны, я бы тоже не оставил его в Акре – кто знает, что там будет через год, два, три?
– А у меня там двое остались, господин барон, – спокойно напомнил Вилли.
– Сравнил! – махнул рукой Тельрамунд. – Дети кормчего – и сын рыцаря, да еще рыцаря, прославившегося в войне с мусульманами! Эти бестии никогда
Вилли добродушно рассмеялся, кажется ничуть не обидевшись на «селедку». И указал рукой на темнеющий вдали горизонт.
– Видите?
– Что? – не понял барон. – Место, где небо подходит к земле? Вижу. Всю жизнь не могу понять, почему мир так велик, а до его края, вроде бы, так близко. И что я должен там увидеть?
– Вон те темные пятнышки, – ответил кормчий и снова перекинул руль, отчего громадный парус когга вдруг «поймал ветер» и сразу надулся сильнее, а само судно вздрогнуло, будто проснувшись, и резвее заскользило по изумрудной воде.
– Вижу пятнышки, – кивнул Фридрих. – Это что? Острова?
– Да, ваша милость. Всего их четыре. Небольшие такие островки. Но на одном даже есть пресная вода – мне случалось там наполнять свои бочки.
Фридрих видел лукавую ухмылку моряка, понял: Вилли Рыжий рассчитывает уйти от битвы с пиратами, превосходящими их числом. И, при всей своей воинственности, знаменитый рыцарь отлично понимал, что это было бы наилучшим выходом. Раз гонятся за коггом сарацины, то у них наверняка при себе большие мощные луки, которые по дальности боя лишь чуть-чуть уступают знаменитым норманнским лукам. А в этом случае преследователи достанут когг стрелами раньше, чем его арбалетчики, в свою очередь, сумеют обстрелять их. Правда, крепкие борта – неплохая защита, да и щиты у франков надежные. Но стреляя непрерывно, пираты смогут подойти к парусному судну вплотную, а тогда…
– Так чем нам помогут твои островки? – с прежним недоумением спросил барон. – Не думаешь ведь ты за ними спрятаться?
– Поглядим! – снова ухмыльнулся Вилли. – Только бы до них дотянуть.
Новое движение руля – и снова парус напрягся, ускорив движение корабля.
Галера шла за ними со всей скоростью, на какую была способна. На ней не было парусов, и пираты отлично понимали: стоит подняться ветру – и быстроходный когг станет для них недосягаем.
Спустя час можно было уже хорошо рассмотреть преследователей. Длинное гребное судно было действительно арабское, мощное и достаточно легкое на ходу. Веслами орудовали не менее пятидесяти гребцов, и целый строй блистающих кольчугами лучников виднелся на носу. Если раньше еще можно было сомневаться в намерениях преследователей, то сейчас сомнений уже не оставалось.
Эдгар, в полном воинском облачении, с мечом у пояса и арбалетом в руке, показался на палубе и вновь поднялся на кормовую надстройку.
– Вилли, как думаешь, они уже услышат меня, если я им крикну? – спросил он кормчего.
– Ветер к нам, так что мы их уже мошем слюшайт, – ответил Вильгельм. – Они нас мошет тоже – это как ви будет кричать. В море тихо-тихо – мошет и услишат?
Молодой рыцарь сложил руки раковиной, поднес ко рту и гаркнул изо всех сил:
– Эй, на галере! Мы – мирные пилигримы, и на нашем судне нет ничего ценного! Ни денег, ни золота, ни масла, ни вина! Зато есть люди, готовые за себя постоять. Оставьте нас в покое!