Крест любви. Евангелие от Магдалины
Шрифт:
– Вижу, вы подружились, – сказал Он, обращаясь к обеим женщинам, и мать ответила:
– Мы поняли друг друга. И я многое узнала.
Они вместе перекусили, мать, ее сыновья и Мария Магдалина. За столом было сказано немногое, словно каждый обдумывал произошедшее днем. Наконец Магдалина встала и сказала:
– Солнце высоко в небе, нам всем пора немного отдохнуть.
Мать обернулась к старшему сыну и увидела то же, что и Магдалина: Он устал.
Вечером у них состоялся еще один разговор, на этот раз в присутствии Марии Клеоповой, Иоанны жены управляющего
Мария Клеопова громко вскрикнула:
– Даже ребенок поймет, что Иисус не мятежник!
– Как вам известно, царь позволил казнить Иоанна Крестителя. Молва гласит, что он вместе с моим сыном крестил мятежников в водах Иордана и что некоторые из учеников Иоанна в Галилее присоединились к Иисусу.
Среди женщин раздался тяжкий вздох – это было правдой. Им приходилось туго с учениками Иоанна – крепкими мужчинами с горящими глазами. Правдой было и то, что все больше и больше книжников приходило сюда и вступало в спор с Иисусом.
– Знал ли тот раввин, что именно книжники поведали Синедриону и Агриппе? – прошептала Магдалина.
Мария из Назарета зажмурилась, как будто хотела скрыть страх в своем взгляде.
– Да, – ответила она. – Они сказали, что мой сын – безумец, одержимый бесами, что он творит свои чудеса благодаря силе Вельзевула, что он настраивает сына против отца, дочь против матери, что он преступает закон, не чтит субботу и постоянно твердит о том, что грядет новое царство. Список его грехов растет.
– Что думаешь ты сама? – спросила Саломея.
– Я не знаю, я всегда опасалась за его разум. Но теперь я вижу: то, что он делает, хорошо. Я отправлялась в путь сюда с тем, чтобы предостеречь его. Сегодня я поняла, что мне его не убедить, я никогда не могла этого сделать. Вся моя надежда теперь на Магдалину.
Мария Магдалина молча кивнула. Она не стала говорить о том, что нет такого человека, чьи мысли и намерения не были бы известны Иисусу. Он ясно видел свою судьбу. Саломея пришла ей на помощь:
– Никто не может на Него повлиять.
– Я попытаюсь.
Вернулся Иисус, Он гулял в горах с учениками. Женщины ушли готовить ужин, а Магдалина осталась Его встречать. Он заключил женщину в объятия и поцеловал.
– У тебя есть для меня минутка?
Это была необычная просьба со стороны Марии, Он удивленно улыбнулся и ответил, что для нее у него всегда есть время. Они поднялись в свою комнату, и там Мария передала ему рассказ матери. Как она и предполагала, Иисус ничуть не удивился, но, прочтя в ее взгляде ужас, произнес:
– Что, по-твоему, я должен делать? Я повинуюсь воле Господа.
Они долго сидели молча, прежде чем Он сказал:
–
Глава 27
Марии сразу же понравился Варнава. Какая-то лукавинка таилась в его взгляде. «У него есть чувство юмора», – решила Мария. Он напоминал ей Леонидаса. Варнава тоже был высок и худощав. У него было красивое лицо, которое сразу выдавало иудея. О себе он сообщил, что был левитом, родился и вырос на Кипре и на самом деле звался Иосиф.
– Ты стал утешителем и принял имя Варнава, – сказала Мария.
Что-то промелькнуло в его взгляде, когда он объяснил: «Варнава» также означает «делающий замечания».
Мария рассмеялась:
– Тогда начинай критиковать. Ты читал записи Маркуса, и я полагаю, у тебя есть возражения.
Он ответил, как Павел:
– Твои рассказы об учении Иисуса интересны, но их сложно понять. Народу нужны простые и понятные правила и обещания.
– Новые законы, ты хочешь сказать?
Мария покраснела, как всегда случалось, если она была взволнована, и ее голос возвысился. Делая ударение на каждом слове, она продолжила:
– «Горе вам, законники. Вы заставляете людей нести тяжкую ношу. Горе вам, законники, забравшие ключи к дверям познания. Сами вы туда не вошли и препятствуете другим это сделать».
Варнава тоже покраснел и вскричал:
– Во имя Господа! Что такое ты говоришь?!
– Я дословно цитирую то, что Иисус сказал однажды книжникам. Симон, ты тоже был там, ты не мог забыть!
– Я помню не так хорошо, как ты. Но в общих чертах это было так. Я запомнил это потому, что испугался.
– Это и понятно, – промолвил Павел.
Варнава глубоко вздохнул. Только равви Амаха выглядел довольным.
– Я бы мог стать христианином только из-за этих слов, – сказал он.
Они долго молчали, потом Мария сказала, уже более спокойным голосом:
– Я тоже понимаю, что у нового учения должна быть прочная структура. Но оно не должно стать одной из тех религий, что призваны хранить порядок среди людей. Вы же записали все Его иносказания так, как помнят их Симон Петр и другие?
Они утвердительно кивнули.
– По-моему, все они об одном и том же: человек самостоятелен и несет ответственность. Не существует никакой гарантии приблизиться к Богу, даже если следуешь всем законам и правилам. Все может пойти вопреки ожиданиям. Вспомните о блудном сыне и о слугах, получающих одинаковую плату, даже если кто-то из них работал всего час, а кто-то целый день.
Варнава наклонился к ней и с издевкой и иронией произнес:
– А ты возьмешься записать все Его метафоры по памяти?
– Я попытаюсь.
Они развели вино водой и сделали по глотку. Вино нагревалось даже в тени беседки.
Павел промолвил:
– Что же, по твоему мнению, самое важное в Его учении?
– Смирение и прощение, то, о чем мы говорили вчера. Нужно начать с себя, признать свой страх и эгоизм и, опечалившись об этом, простить себя самого. Если это получится, то уже не придется возлагать вину на других людей.