Крест любви. Евангелие от Магдалины
Шрифт:
Павел дал знак мальчишке-писцу, это было важно.
– Позже, во время путешествия в Тир, я спросила Его: не может ли быть так, что душа, о которой Он говорил, еще не родилась в человеке и Он, возможно, первый на земле, кто почувствовал, что Бог живет в сердце человека? Тогда Он ответил: Бог есть в каждом, и особенно – в больных и обездоленных.
Пока Маркус записывал, возникла длительная пауза. Потом Павел продолжил:
– Ты не спросила, что Он имел в виду, говоря, что больные и обездоленные лучше знают свою душу?
– Нет, я не подумала.
Петр пришел ей на помощь:
–
– Так и было, – подтвердила Мария и повернулась к Павлу.
– И все-таки, мне кажется, я смогу ответить на твой вопрос. Он еще кое-что говорил.
Мария, задумавшись, умолкла, но ненадолго.
– Он говорил, для того, чтобы осознать Бога внутри себя, нужно от многого отказаться. От обычных представлений, на которых мы строим свою жизнь, от всех догм. От нашей гордыни, и, вероятно, это сложнее всего – отбросить чувство вины и забыть о наших ошибках. Рождение Бога в наших сердцах – великая мука, говорил Он.
Она снова ненадолго замолчала и обратилась к Павлу:
– Бедным, больным и обездоленным уже пришлось это сделать.
Павел кивнул, Маркус записал. Варнава поинтересовался:
– Как же это возможно?
– Он ведь говорил об этом. «Я с вами всегда».
– Ты права, – взволнованно согласился Павел. – Теперь Христос живет во мне.
Мария немного подумала и обернулась к Петру.
– Симон Петр, ты должен знать: одно или два слова в арамейском обозначают веру?
– Только одно.
– В греческом таких слов два: «вера» и «доверие». Может быть, именно доверие подразумевал Иисус, говоря: «Вера твоя помогла тебе».
Павел выглядел обескураженным.
– Но есть ли разница?
Мария коротко рассмеялась и ответила:
– Я знаю на собственном опыте.
Возникла долгая пауза, но потом Мария вновь заговорила:
– Я немногое помню из путешествия к побережью. Я была в смятении. Но то, чему я была свидетельницей, обрело полную ясность. Я, кажется, поняла, как происходили Его чудеса. У Него было время остановиться.
– Но, Мария, милая, – возразил Варнава, – ни у кого из нас нет времени, чтобы стоять на месте.
Мария улыбнулась и ответила:
– А у Него было, Варнава. Он встречал страждущего, смотрел прямо в его душу, как в вечность. И там они встречались и достигали полного единения. И происходило чудо. Понимаешь?
Было тихо. Мария продолжала:
– Помню, я думала, что именно это единение и есть любовь.
– Ты имеешь в виду, что именно способность останавливать время отличала Его от прочих людей?
– Варнава, ну почему же ты все так буквально воспринимаешь? То, что отличало Его от нас, – это осознание того, что Он пребывал в Боге, а Бог в Нем. Петр, ты должен помнить, как Он говорил о свете. Тот, в ком есть свет, не станет прятать его. Он имел в виду, что именно это мы и делаем. У нас есть знание, но мы не даем возможности этому свету засиять.
– Сначала ты говорила, что Он слышал голос Бога, а теперь твердишь о свете.
– Но Он ведь всегда находил новые
Глава 30
Терентиус и Кипа отправились на гностическое собрание, поэтому Леонидас и Мария ужинали по-простому, в кухне. У Марии был скверный аппетит, и Леонидас с тревогой поглядывал на нее. Она побледнела от усталости.
– Я чувствую себя разбитой, – пожаловалась она.
Леонидас еще больше встревожился, жена никогда не жаловалась. Как и все в Антиохии, грек боялся чумы, которая могла поразить город после долгого и жаркого лета.
– У тебя жар?
– Нет, я всего лишь устала.
Мария рано ушла спать, но Леонидас сидел рядом с женой до тех пор, пока не убедился в том, что она уснула. «Для нее это чересчур», – в смятении подумал он и решил остаться дома на следующий день, когда придут апостолы. Марию обрадовало его решение. Она хорошо отдохнула утром и лишь ненадолго вышла прогуляться в сад.
– Сегодня в моей голове светло, – сообщила она. – В такие благословенные моменты нет ни раздумий, ни странных мыслей.
Но беспокойство вновь овладело ею перед приходом апостолов. Когда они устроились в беседке Мария еле удержалась от того, чтобы взять Леонидаса за руку. Настроение пришедших было не таким, как обычно. Присутствие Леонидаса заставило их надеть маски гордости и достоинства. Ведь они вели речь о сложных вещах, чтобы собрать воедино фрагменты учения Иисуса и придать им завершенную форму.
Леонидас подмигнул Марии:
– Я вижу, твои братья хотят, чтобы ты была немного точнее. Они хотят знать факты.
– Вам же известно, что заповеди Иисуса – не просто факты.
– Но это никоим образом не означает, что апостолам они не нужны.
Марии показалось, она слышит смех Иисуса. Теперь она сама оказалась в Его положении, только не обладала способностью живописать в речи противоречивые, захватывающие и значимые картины.
Павел хотел быть точным:
– Говорят, когда Иисус странствовал по дорогам близ Тира, Он встретил хананеянку, которая хотела вылечить свою дочь. Он сказал ей, что послан к заблудшим овцам стада Израилева и не может отобрать хлеб у ребенка и скормить псам.
Мария покраснела от негодования:
– Это неправда! Я была там и знаю. Это женщина говорила, а не Он. Она была в отчаянии и в надежде разжалобить Иисуса произнесла те унизительные слова о собаках, выпрашивающих кусок возле богатого стола. Но Он и так был исполнен сострадания, поэтому просто сказал: «Вера твоя помогла тебе».
Мария оглядела гостей, взгляд остановился на Петре.
– Ты ведь знаешь, что Он никогда бы не сказал ничего подобного. Он долго и внимательно говорил с самаритянкой у колодца. Он как брата принял грека Леонидаса. Он ни минуты не сомневался, прежде чем войти в дом римского офицера в Капернауме и излечить больного слугу. Это римлянин хотел Ему воспрепятствовать. «Скажи слово, и мальчишка выздоровеет».