Крестная мамочка

Адамс Кэрри

— Ты идеалист, — сказал Бен. — Всегда таким был и ничуть не изменился.

Ник принял вторую протянутую ему кружку.

— Без идеалов браку не на чем держаться.

Теперь в пол смотрели мы обе — я и Франческа.

— Если вдуматься, брак — самая смешная штука на свете. Посудите сами: разве два человека могут всю жизнь прожить счастливо, не соскучившись и не осточертев друг другу? Это же безумие. Фантастика. «Любовь всей жизни» — выдумка поэтов, ее не существует. Даже когда едешь отдыхать с лучшими друзьями, рано или поздно поссоришься

с ними, но почему-то считается, что мужья и жены должны безропотно терпеть друг друга. Следовательно, семейным человеком способен быть только идеалист. Надо верить в чудеса. Если знать, что такое брак на самом деле, тебя к алтарю даже на аркане не притащат: брак, заключенный только на бумаге, не имеет смысла.

— Но ведь ты до сих пор женат, — возразила Клаудиа.

— Только потому, что я твердо знаю: я женился на любви всей моей жизни.

— И я тоже, — поддержал Эл.

Бен отвернулся к стойке, чтобы забрать последнюю пинту.

— Бедная Хэлен, — сникла Клаудиа. — Неужели она знала про других женщин?

— Жены всегда все знают, — сказала Саша.

Она уставилась на меня в упор и подняла кружку.

— За Хэлен! — произнесла она.

И все мы выпили.

22. «Дикая Маргарита»

К слову, о показухе и обманах: поминки смахивали на презентацию журнала, на которую Хэлен однажды взяла меня. Даже папарацци прибыли осветить, как человека провожают в последний путь. Принимая бокал у официантки в униформе, я задалась вопросом, не наняла ли Маргерит профессионального организатора похорон. Она и не на такое способна. Я выпила слишком много и быстро, но, учитывая обстоятельства, вела себя даже чересчур сдержанно. Впервые я поняла, почему Хэлен спасалась колесами, — сейчас я бы сама охотно глотнула пригоршню. Эмоции распирали меня изнутри, кипели и бурлили, я с трудом сдерживала их. Душа рвалась на волю, в полет. Еще недавно мне казалось, что последней каплей стал для меня вид Хэлен в гробу и похороны, но теперь я сомневалась в этом. Похороны — странное и страшное событие, но они ставят точку в конце жизни. А поминки — повод научиться смеяться по новой.

Мне становилось все хуже, выпивка не помогала. Однако не я одна опустошала бокал за бокалом шампанского. Постепенно атмосфера в огромном мраморном вестибюле кенсингтонского дома Маргерит стала непринужденной, толпа зашумела. Смеяться пока не тянуло, я извинилась перед какими-то дальними родичами Хэлен и вышла в освещенный сад. И увидела Ника под одним из ухоженных деревьев.

— Ник! — Я прошла по вымощенной плитами террасе. — Как ты, ничего?

Он кивнул:

— А ты?

Я пожала плечами:

— Так себе. Хорошо, что Каспар был с нами. Он стал совсем такой, как раньше.

— Поживем — увидим.

— Прости, что лезу в твои семейные дела.

Последние несколько дней я только и делала, что извинялась.

— Мы же как родня, Тесса, так что лезь сколько душе угодно.

Я посмотрела на давнего друга:

— Спасибо,

Ник, это много значит для меня.

Мы стояли рядом, дышали прохладным вечерним воздухом. Ник вдруг вздохнул.

— Уж не знаю, дождусь ли от тебя благодарности еще когда-нибудь?

Зловещее начало. Не потому ли он так посматривал на меня в пабе? Неужели узнал о том, что натворила Франческа, и теперь уходит от нее?

— Это еще почему?

— Потому что нам надо поговорить.

Я начала качать головой еще до того, как он произнес первое слово.

— Я был в больнице…

Я замерла.

— В больнице? — Я зажала рот ладонью. — Боже, только не говори, что ты болен!

Он грустно улыбнулся.

— Глупая, я здоров. Заезжал проведать Кору, привез ей паззл с обезьянкой.

Я шутливо ткнула его в бок:

— Как ты меня напугал! Больше никогда не смей! Без тебя нам не обойтись. Ну вот, мне снова надо выпить.

Он схватил меня за руку:

— В том-то и беда: на тебя трудно сердиться, потому что ты переживаешь за всех сразу. Даже неловко говорить то, что давно надо было.

— Что именно? Ладно, можешь молчать. — Я надеялась, что Ник рассмеется, но он только смотрел на меня. Такое выражение я уже где-то видела, только не могла вспомнить где. — А мы с Билли помирились. Я извинилась перед ней.

— Знаю. Мы с тобой разминулись всего на несколько секунд.

Я насторожилась, он отвел глаза, а когда вновь посмотрел на меня, я вспомнила, где видела такое выражение. В зеркале, в доме у Хэлен. Меня затошнило, но с закрытыми глазами тошнило сильнее, пришлось открыть.

— Что ты творишь. Тесса? Вас же могли увидеть вдвоем. Я, к примеру, видел.

Я молча обхватила голову ладонями. С чего я взяла, что все будут рады за нас, одобрят наше решение? Мы рисковали настоящей дружбой, гоняясь за детскими фантазиями. Я не могла смотреть в глаза Нику. До чего же легко мне удалось найти себе оправдание!

— Брак — сложная штука, Тесса. Такого испытания ни один брак не выдержит.

— Я… Ничего не было.

— Думаешь, это что-то меняет?

— М-м…

— Ты считаешь, что секс — это главное, думаешь, все в порядке, если вы с Беном не оказались в одной постели? Секс — это мелочь, сексом можно заниматься с кем угодно. Вряд ли он будет идеальным, но вполне вероятно — сносным. Особенно если ты слегка увлекся партнером.

Ему все известно. Ник все знает, но по-прежнему любит свою жену. Я нахмурилась, стараясь не показать, о чем думаю.

— Не притворяйся, будто не понимаешь меня. Слушай, важно даже не это. Самое главное — как следует подумать о том, что творишь и чего хочешь добиться. Бен и Саша прекрасно ладят.

Мы стояли плечо к плечу.

— Ты сказал Франческе, что видел нас? — спросила я.

— А ты бы промолчала?

Я покачала головой.

— Стыдно?

Я сгорала от унижения, но ни за что не хотела признаваться в этом. Бен влюблен в меня. Мы любим друг друга. Боже, что за детский лепет.