Крестная мамочка

Адамс Кэрри

Мы впятером вышли из ресторана и остановились на тротуаре. Вот и все, пора прощаться. Обняв Эла, я с изумлением отметила, что у него под кожей отчетливо прощупываются ребра. Он исхудал сильнее прежнего. Я еще раз повторила, что он отличный друг. Пока Саша обнималась с Элом, я попрощалась с Клаудией и пообещала следить за рейсами. Чтобы дать Саше попрощаться с Клаудией, я отошла в сторонку, к Бену. Эл поймал такси, Клаудиа и Саша о чем-то оживленно беседовали. Мы с Беном касались друг друга плечами, жар тела будто прожигал ткань. Бен положил руку мне на плечо, пожал его и тут же отошел к Элу. Мы махали Элу и Клаудии, пока такси не скрылось за

углом. Мы остались втроем.

Саша высмотрела автобус.

— Бежим, он идет прямо до дома.

— Автобус? — нерешительно переспросил Бен.

— Не будь снобом. Шевелись, лентяй!

Бен обернулся ко мне.

— Скорее! — Саша уже успела домчаться до остановки и неистово махала рукой.

— Иди, — улыбнулась я.

— Не хочу оставлять тебя здесь одну.

— Ничего, не пропаду.

— Точно?

— Иди, — повторила я и подтолкнула его к Саше.

— На премьере увидимся?

— На какой премьере?

— У Нейла.

А я про нее и забыла.

— Конечно!

— Устроим свидание. — Он послал мне воздушный поцелуй и побежал за Сашей.

С хмельными улыбками оба долго махали мне с верхней площадки автобуса. Тайно чертыхаясь, я махала в ответ. Больше Бен не будет служить мне костылем. Хватит с меня попыток занять Сашино место — я дала себе клятву. Поплотнее запахнув плащ, я смотрела вслед автобусу. «Не хочу оставлять тебя здесь одну. Не хочу оставлять тебя здесь одну. Не хочу оставлять тебя здесь одну».

— Не хотел бы — не оставил, — пробормотала я, опуская руку.

Наконец автобус свернул за угол и увез последних моих друзей. Я осталась совсем одна.

11. Наврал — в штаны наклал

В понедельник утром я проснулась совершенно подавленная. На этой неделе мне не светило ровным счетом ничего, кроме собеседования с кадровиком в среду и встречи с моим финансовым консультантом в пятницу. Вот и все развлечения. Если прибавить занятия йогой, домашнюю работу и походы за покупками, времени все равно столько, что некуда девать.

Я уже скучала по Клаудии и Элу. Не то чтобы я прежде виделась с ними каждый день — мне недоставало их присутствия в городе. Саша обмолвилась, что уезжает на всю неделю, значит, Бена следовало избегать любой ценой, пока не привыкну обходиться без него. Хэлен с близнецами и Роуз укатила в загородный дом, чтобы как следует отдохнуть и на вечеринке по случаю премьеры Нейла выглядеть свежей. Во время выходов в свет Хэлен неизменно блистала, но я знала, что она их терпеть не может. Ее застенчивость и робость не вязались с красотой. Я решила, что поездка задумана в наказание Нейлу за гулянку накануне прощального обеда Эла и Клаудии: несомненно, Нейл любил своих сыновей и наследников, как он их называл, хотя предоставлял заботиться о них другим людям. Или любил не детей, а сам факт их существования — пока они не подросли и не стали чем-то вроде приятелей. Так или иначе, хорошо, что Хэлен проявила твердость.

Небо за окном сияло чистейшей осенней лазурью. Сидеть сложа руки и смотреть, как живут другие, мне надоело. По мосту через реку катились велосипедисты. Вот чем я займусь — оседлаю велосипед и съезжу на прогулку. Чтобы не передумать, я торопливо набрала номер Фран.

— Привет, Фран, ты не занята?

— Смешная ты.

Это еще почему?

— Ты сейчас где?

— Возле школы. Сейчас поеду на велосипеде домой.

— Отлично! Хочешь, встретимся? Покатаемся в парке Баттерси, потом выпьем

кофе.

— М-м-м…

— Смотри, какой славный денек.

— А-а, гулять так гулять. Стирка подождет. Мне нужно двадцать минут, чтобы добраться до тебя.

— А мне — чтобы смахнуть с байка паутину. Встретимся у ворот, ближе к мосту Челси.

— Класс, — отозвалась Франческа. — То, что надо.

* * *

Увидев меня в шлеме с отражательной полосой, Роман рассмеялся. К велосипеду я не прикасалась с тех пор, как купила, решив ежедневно ездить на работу. Я подсчитала, что таким способом сэкономлю целое состояние: уж лучше кататься, чем крутить педали на велотренажере. На следующий день помешательство прошло. Выяснилось, что ездить на работу — куда ни шло, а вот обратно уже никак. После вечерних посиделок в баре с друзьями из Сити я заплутала в переулках Олдгейт-Иста и неизвестно как угодила прямо в туннель Лаймхаус-Линк. Пришлось несколько миль бешено крутить педали в загазованной полутьме, пока я не вынырнула на поверхность возле Канэри-Уорф. Перепуганная и надышавшаяся выхлопных газов, я остановила такси, водитель которого доставил нас с байком домой, содрав с меня круглую сумму. Еще неделю после этого у меня болела отбитая задница. Велосипед был отправлен в подвал, куда я больше не заглядывала. Но с тех пор я изменилась.

Франческа в брюках с зашпиленными штанинами восседала на своем старомодном велосипеде с корзинкой, набитой всякой всячиной. Ее волнистые каштановые волосы были подстрижены коротко (и практично), одежда скрывала фигуру, но кожа по-прежнему оставалась молодой и гладкой. Видимо, потому, что Фран избегала любых излишеств. Она казалась грубоватой, но симпатичной, эксцентричной — и вместе с тем домашней. Я уже собиралась поддразнить ее, но она засмеялась надо мной первая. Полагаю, велосипедная сбруя на мне, никудышной байкерше, и вправду смотрелась нелепо. Мы провели велосипеды в ворота и покатили вперед не спеша, размеренно, как и подобает дамам. Я собиралась поговорить с Фран о Каспаре, но решила начать издалека.

— Как Ник?

— Он в Сайгоне.

— Везунчик. Обожаю Сайгон.

— Да он ничего и не видит, из отеля не выходит. Там проводится международная конференция по вопросам детского труда — ну, борются за права детей, которые делают кроссовки с лампочками. А на другом конце света я воюю в «Вулвортсе» с пятилетней дочерью, требующей эти самые кроссовки.

— Дискуссия прошла плодотворно? — поинтересовалась я, чувствуя, как ветер полирует щеки.

— Увы. Я отказала наотрез, но Поппи ныла как заведенная. Видела бы ты, как смотрели на меня другие мамаши! Я могла купить мир в семье всего за четыре девяносто девять — если бы не принцип. Поддаваться нельзя. Стоит дать слабину, и тебе крышка. Тебя уже ни в грош не ставят, родные дети сживают тебя со свету. Я для них что-то вроде говорящего консервного ножа.

Я рассмеялась.

— Хорошо тебе, — отозвалась Фран. — Тебя-то никогда не унижали при посторонних собственные дети.

— Да, — согласилась я, прибавляя скорость, чтобы догнать белку. Франческа немного отстала. — С этим я и сама прекрасно справляюсь.

Фран настигла меня и даже не задохнулась.

— Поппи твердила, что я всю жизнь ей испортила! Это в пять лет! Так бы и прибила, — продолжала она.

Я незаметно улыбнулась. Из меня педагога ни за что не выйдет — не выдержу и расхохочусь в самый ответственный момент.