Крестный отец (перевод М.Кан)
Шрифт:
― Ой, похоже, мне опять предстоит услышать замечательную историю.
Майкл покачал головой:
― В эту историю я тебя посвящать не имею права.
― Ты можешь на меня положиться, ― сказала она.
И он рассказал ей. Рассказал, не сбиваясь на шутливый тон. Рассказал скрепя сердце. Не приводя никаких объяснений ― отметив лишь, что восемь лет тому назад его отец еще бывал горяч и поскольку речь шла об интересах его крестника, то счел вопросом собственной чести вмешаться и уладить дело.
Суть истории
Дон Корлеоне лично вступил с ним в переговоры. Он предложил Галли двадцать тысяч долларов, чтобы тот расторг контракт. Галли согласился, но с условием, что половину заработков Джонни он все же оставляет за собой. Это позабавило дона. Он убавил двадцать тысяч отступного наполовину. Руководитель ансамбля, по всей видимости не слишком искушенный в делах, не связанных с милой его сердцу эстрадой, оказался решительно не способен верно истолковать смысл этой уценки. Он отверг предложение дона.
На другой день дон Корлеоне явился к дельцу от эстрады с личным визитом. Явился в сопровождении двух друзей ― Дженко Аббандандо, который состоял при его особе советником, и Люкой Брази. Других свидетелей не было. Дон Корлеоне убедил Лесса Галли подписать бумагу, в которой говорилось, что по получении заверенного чека на десять тысяч долларов означенный Галли отказывается от каких бы то ни было претензий, связанных с деятельностью Джонни Фонтейна. Дон Корлеоне убедил Лесса Галли достаточно веским доводом: приставил к его лбу пистолет и с предельной серьезностью пообещал, что пройдет минута ― и на бумаге окажется либо подпись мистера Галли, либо его мозги. Лесс Галли подписал. Дон Корлеоне спрятал в карман пистолет и вручил Галли заверенный чек.
Дальнейший ход событий ― уже достояние истории. Джонни Фонтейн и его песни стали величайшей сенсацией Америки. Два голливудских мюзикла с участием Джонни принесли киностудии неслыханные доходы. На его пластинках зарабатывали миллионы. Потом он разошелся с женой, хотя знал и любил ее с детских лет, бросил двух детей и женился на самой ослепительной и белокурой из голливудских кинозвезд. В недолгом времени он удостоверился, что она торгует собой без стыда и совести. Он начал пить, спускать деньги в игорных домах, гоняться за женщинами. Он лишился голоса. Спрос на его пластинки упал. Киностудия отказалась возобновить с ним контракт. Ему оставалось одно ― вернуться к своему крестному отцу. И вот он здесь.
Кей задумчиво сказала:
― А ты не ревнуешь отца? По всему, что ты рассказываешь
Майкл вздохнул.
― Со стороны, пожалуй, так оно и выглядит, но я тебе вот что скажу. Знаешь, как принято у полярных исследователей ― оставлять за собой по дороге к полюсу запасы провианта через определенные отрезки пути? На случай, если когда-нибудь в них возникнет надобность. Так и с добрыми делами отца. Для каждого его должника наступит день, когда раздастся стук в дверь, и уж тогда ― изволь раскошеливайся...
Покамест выносили свадебный пирог, пока над ним обмирали и ахали, пока расправлялись с ним, стало уже смеркаться. Пирог, над которым по такому случаю самолично ворожил Назорин, был искусно украшен раковинками из крема ― сущее объедение, и новобрачная, перед тем как умчаться со своим белокурым мужем в свадебную поездку, алчно отколупнула несколько штук с остатков пирога. Дон учтиво и расторопно провожал гостей и заодно обратил внимание, что черной закрытой машины с агентами ФБР уже не видно.
Наконец перед домом остался последний автомобиль ― длинный черный «Кадиллак», за рулем его сидел Фредди. Дон подошел к машине пружинистой, быстрой походкой, неожиданной для его возраста и телосложения, и сел на переднее сиденье. Санни, Майкл В Джонни Фонтейн разместились сзади. Дон Корлеоне через плечо сказал Майклу:
― Как насчет твоей девушки, доберется она сама в город, ничего?
Майкл кивнул:
― Том сказал, он ее доставит.
Дон Корлеоне удовлетворенно отвернулся ― Хейген повсюду успевал.
Еще не отменили талоны на бензин, и Кольцевое шоссе, ведущее на Манхаттан, было пустынно. Не прошло и часа, как «Кадиллак» свернул на улицу, где находилась Французская больница. По дороге дон Корлеоне спросил своего младшего сына, успешно ли подвигаются его занятия. Майкл кивнул. Санни нагнулся к переднему сиденью:
― Джонни говорит, ты взялся уладить его неприятности в Голливуде. Может быть, мне туда смотаться, подсобить?
Дон Корлеоне немногословно ответил:
― Сегодня вечером туда вылетает Том. Помощники не понадобятся, дело несложное.
Санни хохотнул:
― Джонни полагает, что у тебя ничего не выйдет, вот я и подумал, не пригожусь ли.
Дон Корлеоне повернул голову к Джонни Фонтейну.
― Какие у тебя причины сомневаться? Разве твой крестный хоть раз не выполнил обещанное? С каких это пор меня стали считать пустомелей?
Джонни неловко повинился:
― Крестный, вы поймите ― на студии вершит дела очень большой человек, заправский стопроцентный pezzonovante. Его ничем не возьмешь, тут даже деньги бессильны. У него связи. И он меня ненавидит. Я просто не представляю себе, как вы это провернете.