Крестом и стволом
Шрифт:
На борту стояли двое. Они смотрели на него с напряженным интересом и медленно дрейфовали по течению в его сторону.
– Бог в помощь! – громко пожелал один.
– Спасибо на добром слове, – поплыл прочь отец Василий. Ему было жаль, что великолепное, царственное одиночество закончилось. Сзади послышался негромкий скрип уключин. Отец Василий прибавил ходу, но скрип преследовал его, и он обернулся. Лодка быстро приближалась.
– Извините, можно вопрос?
– За-давайте, – в два приема выдохнул отец Василий. «Только побыстрее», –
Лодка приблизилась, и он ухватился за борт. Тот, что стоял ближе, наклонился и, схватив священника за волосы, рывком осадил его в воду.
«Что вы делаете?!» – хотел крикнуть он, но было уже поздно. Опоры под ногами не было, он схватился за удерживающие его голову чужие руки, но и это ничего не дало, и он повис в толще воды, беспомощно болтая ногами. «Лодка!» – осенило его. Лодка была единственной точкой опоры… Отец Василий вцепился в борт, но пальцы заскользили по гладкой резине, а его притопили еще глубже.
«Опять! – подумал он. – Кто они? Чьи?» Воздуха уже не хватало. У него не было иллюзий насчет намерений этих людей, но, удивительно, ни страха, ни злости он не испытывал. Только покой и понимание, что надо справиться и с этим. И тогда он подтянул ноги к голове, заплел их за удерживающие его руки и, оставляя в чужих пальцах клочки волос, с силой рванул голову назад.
Трюк удался. Его отпустили, и отец Василий, превозмогая острое желание глотнуть воздуха, опустился еще ниже и поплыл прочь. Он плыл, сколько хватило терпения, и когда вынырнул, то увидел, что оставил чужую лодку далеко позади, метрах в десяти за собой.
– Вон он! – заорали с лодки, и отец Василий услышал, как яростно заскрипели уключины и заплескали весла, настигая сбежавшую жертву.
«Хрен вы меня здесь догоните!» – булькнул от внезапно подступившего приступа веселья отец Василий, всласть надышался и, едва лодка приблизилась на три-четыре метра, снова нырнул и поплыл к недалеким зарослям камыша.
Он повторил это еще четыре раза подряд и каждый раз оказывался совсем не в том месте, где предполагали преследователи.
– Вон он! – орали с лодки, и каждый раз им приходилось поворачивать под новым углом и снова стараться сократить расстояние до жертвы.
И каждый раз отец Василий отплывал от пляжа, у которого была привязана его собственная лодка, все дальше. Там, у поросшего ивняком залива, можно было спокойно выбраться на берег и скрыться.
Но он просчитался. Дна еще не было, а всю водную толщу покрывали бесчисленные, нанесенные сюда течением коряги. Продираясь сквозь них, отец Василий потерял слишком много времени.
Они настигли его. Спрыгнули с лодки и начали топить – расчетливо и жестоко. Священник сбрасывал их с себя, жадно хватал ртом воздух, бил в разъяренные лица, но опоры под ногами не было ни у кого, и все трое напоминали увязших в киселе мух. Только их было больше, и они наступали.
– Сука! – хрипели противники, изо всех сил вдвоем наседая
Только у самого берега ему удалось нормально встать на ноги и, оскальзываясь босыми ногами на покрытых слизью корягах, развернуться к ним лицом. И, когда парочка в очередной раз налетела, отец Василий двумя ударами быстро и точно уложил обоих.
Он стоял по колено в воде – голый, испачканный илом и покрытый водорослями – и тяжело дышал. Два крепких мужика лежали перед ним в воде лицами вниз и не шевелились. «Захлебнутся», – подумал священник, наклонился и, схватив обоих за воротники, поволок на берег.
Он уложил их рядышком, обшарил оказавшиеся практически пустыми карманы, превозмогая желание упасть рядом и просто отдохнуть, сплавал за резиновой лодкой, обыскал и ее, но ничего, кроме шнура, нескольких пластиковых пакетов и оброненной пачки дорогих сигарет, не обнаружил. «Интересно, – подумал он. – Это что же за киллеры такие? Даже пушки с собой нет».
На всякий случай священник связал обоих найденным в лодке шнуром и только после этого начал хлопать полумертвых киллеров по щекам и растирать им уши.
– Ну, как, ребята, себя чувствуете? – спросил он, едва те начали подавать признаки жизни.
«Ребята» смотрели исподлобья.
– Чего случилось-то? – нервно усмехнулся отец Василий. – Что это на вас накатило? Белены объелись? Или анаши накурились? Не слышу!
Мужики закашлялись, заворочались, сообразили, что повязаны, и, как по команде, тяжело вздохнули.
– Вы лучше расскажите, облегчите душу, – предложил священник. – Вы же умные люди.
Мужиков перекосило. Видимо, этот комплимент им прежде говорили только перед тем, как сделать какую-нибудь гадость.
– Не убивай нас, Шатун, – мрачно попросил один.
– Не понял? – искренне удивился отец Василий. Так его мог назвать только местный.
– Правда, Мишаня, не убивай нас, – поддержал просьбу второй.
Отец Василий вгляделся. Ему казалось, что он видел когда-то эти лица, но когда?
– Вы кто? – прямо спросил он.
– Мы Колесниковы, – сказал первый. – Я Серега, а он Шурик.
Священник присвистнул. Точно! Это были знаменитые в свое время на всю округу «два брата-акробата», как шутливо называли их пацаны постарше. Шурик, тот, что помладше, помнится, поставил ему здоровенный бланш, когда Мишка, тогда еще только начавший входить в силу пятиклассник, отказался поделиться на перемене мелочью.
– Ну, здорово, брательники, – усмехнулся он. – Каким ветром на родину задуло?
– Попутным, – сумрачно ответил Серега. – Освободились мы.
– Ага! Освободились, значит, – хмыкнул он.