Крестом и стволом
Шрифт:
– Пшенкин, – обрадованно позвал отец Василий. – Вы получили мое сообщение?! Нас удерживают насильно. Выведите нас отсюда!
Пшенкин сглотнул, но к ним не повернулся.
– В общем, так, старлей, Ковалеву и передай, – лениво улыбнулся Лось. – Я за базар отвечаю, пусть и он отвечает.
– Пшенкин! – уже настойчивее напомнил о себе священник. – Вы слышали, что я сказал? Нас удерживают насильно!
Пшенкин снова сглотнул – и все! Непонятно, что произошло, но, пока Санька и священник поднимались наверх,
– Ты мой, поп, – со значением произнес Лось. – Вы оба мои. И нечего посторонних людей в наши дела впутывать. Выведите их за дверь, пусть подождут там.
– Но как же… – начал священник и понял, что его уже схватили под локотки. Похоже, предыдущий инцидент охрану ничему не научил.
Им с Санькой даже не надо было переглядываться. И так все ясно – сейчас или никогда! Священник, словно собираясь сопротивляться, легонько присел и, когда его попытались удержать, распрямился и заехал бугаю затылком в нос.
Хрустнуло сильно. Священник провернулся в моментально ослабивших хватку чужих руках, сорвал с плеча бугая автомат и добавил ему прикладом в зубы. Слева что-то похожее проделывал Санька. Лось кинулся к тумбочке, но Санька перелетел через журнальный столик и еще на лету въехал бандиту ботинком в лицо. Лось ахнул и отлетел к стене.
– Сидеть! – приставил ствол к шее Пшенкина священник, и привставший было старлей обессиленно рухнул на пуфик.
Санька уже оседлал бандита и душил его, перетянув горло выдранным с мясом телефонным шнуром. Было похоже, что у него к бандиту какие-то счеты… Лось хрипел, пытался вырваться, но хватка у Коробейника действительно оказалась мертвой.
– Я тебе говорил, что я тебя кончу?! – шипел от ненависти Коробейник. – Я тебе говорил?!
– Перестань, Санька! – встревожился священник. – Оставь его! Нам еще выбираться надо!
Но Санька не слышал. Он вообще никого и ничего не видел и не слышал, кроме лежащего под ним, бьющегося в конвульсиях Лося.
Отец Василий шарахнул Пшенкина рукоятью по голове и метнулся к Коробейнику.
– Хватит, я сказал! – заорал он и сшиб Коробейника на пол.
Лось судорожно хватал воздух.
– Не надо убивать… – уже спокойнее сказал священник и помог Саньке подняться.
Коробейник смотрел на него мутным, ничего не понимающим взглядом.
– Ладно, ты прав, – хлопнул он друга по плечу. – Пусть живет… – подошел к Лосю и, снова перевернув его на живот, тем же шнуром стянул бандиту руки за спиной и поволок его к выходу. – Мента бери… – сказал он.
Мимо охраны они прошли без проблем. Бугаи только растерянно смотрели, как их пускающего кровавые пузыри босса волокут за шею, но поделать ничего не могли – явно не хватало опыта. Наверное, они так поступали со многими, но с ними самими подобное определенно случилось впервые.
– Всем стоять! –
Они выволокли заложников на улицу и потащили к стоящей неподалеку «Ауди» золотистого цвета.
– Твоя?! – рявкнул на Пшенкина священник, и тот испуганно замотал головой – мол, моя, берите и что хотите делайте, только в живых оставьте!
Санька заглянул в салон и, не обнаружив шофера, повернулся к другу:
– Мента – за руль! А этого я в багажник! Где ключи, сука?!
Пшенкин вытащил из кармана связку и протянул Саньке. Коробейник выхватил ключи и, в считанные секунды погрузив огромного, грузного Лося в скромный по размерам багажник, запрыгнул на заднее сиденье.
– Теперь гони!
Они начали приходить в себя, лишь отъехав от Вишенок километра на два.
– Эй, мент! – обратился к старлею пьяный от удачи Коробейник. – Тебе этот, в багажнике, нужен?!
Пшенкин изо всех сил отрицательно замотал головой.
– Зачем ты его вообще взял? – повернулся к другу священник.
– Ты что, Шатун?! Лидера всегда надо выдергивать! Они же бараны! Убери вожака – и все! Останови.
Пшенкин послушно ударил по тормозам и положил ключи в протянутую Санькину руку. Коробейник вылез и, приговаривая под нос что-то нецензурное, выволок Лося из багажника и, поддав пинка под зад, сбросил его с обочины.
– Не будем засорять мусоровозы! – немного истерично рассмеялся он, вернувшись на место. – Гони, шеф! Пятерку сверху положу, если с ветерком подвезешь!
Пшенкин завел машину, и та начала набирать скорость. А отец Василий смотрел в окно и думал. Почему Парфен сказал эту галиматью про код? С какой стати священник должен был знать хоть что-то о денежных делах преступного туза? Да, они просидели у Анзора до утра, да, выпили две бутылки, да, разругались вдрызг и кое к чему пришли. Но это же не повод втягивать его в посмертные разборки. Священник вспомнил, как умирал Парфен – ему было тяжело и бесконечно одиноко, и он так и не раскаялся ни в чем.
Пшенкин высадил их у дома священника и, бесконечно счастливый тем, что так легко отделался, газанул и исчез в темноте.
– А что, Мишаня, не пора ли нам Бухгалтера навестить? – серьезно, без тени улыбки повернулся Санька к священнику.
– Зачем?
– А затем, что само собой все это дерьмо никогда не закончится. И потом, ты еще не забыл, что у него мои деньги?
– И где ты его найдешь?
– Предоставь это мне. Ты лучше давай-ка чаю организуй.