Крестом и стволом
Шрифт:
В палату вбежали санитарка и два ходячих радикулитчика, подняли незадачливого агрессора с пола и потащили прочь – видимо, показывать дежурному хирургу Боре. И лишь через пару часов не находящий себе места от неизвестности священник узнал всю страшную правду.
Ваня оказался свежепринятым на работу в качестве санитара племянником тети Глаши. Здоровенный, не очень удачливый в личной жизни мужик настолько устал от безысходности крепостного сельского быта, что с радостью сбежал в райцентр и пошел работать в больницу на четыреста рублей, надеясь, впрочем,
В ту ночь Ваню послали забрать у отца Василия градусник. Это было его первое дежурство.
Услышавший наутро эту историю главврач упал физиономией на широкую грудь священника и рыдал с четверть часа. В пересказе отца Василия ночное приключение и впрямь впечатляло. И лишь отсмеявшись, Костя всерьез подумал о возможности организовать охрану своего друга.
– Ты извини, – глупо подхихикивая, сказал он, – что я об этом сразу не подумал. Хи-хи…
– Ничего смешного, – сердито оборвал Костю отец Василий. – Когда в полной темноте появился этот громила, я думал, штаны придется стирать.
– Он еще не знал, где выключа-ча-атель! – снова зашелся смехом главврач. – Он же на… на… на новенько-го!
Отца Василия хватило еще на восемь дней. Более выносить постельный режим он не мог. Фактически единственное полезное дело, которое он сумел сделать за этот безумно длинный срок, так это замириться с Ваней, который и впрямь оказался хорошим и на удивление нежным мужиком. Правда, Ваня категорически отказывался заходить к нему в палату в ночную смену, но днем, предварительно убедившись, что священник не спит, охотно приходил поболтать.
Костя еще пытался уговорить товарища задержаться хотя бы на полторы недели, но отец Василий был непреклонен.
– Что мне здесь делать? – с тоской вопрошал он. – Ты сам подумай…
– У тебя еще кости срастаться четырнадцать дней должны! – морщился главврач. – Обе руки в гипсе! Как ты собираешься на костыли вставать?!
– А что? Пальцы у меня в норме – уже одна рука есть, нога тоже целая почти.
Костя возмущенно пыхтел, но он и сам видел, что удержать настырного попа нет никакой возможности.
– Ладно! Хрен с тобой! – махнул он в конце концов рукой. – Но смотри, если будут осложнения, у меня даже не появляйся!
– Даже если захочу с тобой спирту дерябнуть? – делал хитрые глаза священник, наблюдая, как борются в Косте чувство долга и желание рассмеяться.
Отца Василия привезли прямо в храм – ежедневно добираться домой и из дома он пока был не в состоянии. Здесь выяснилось, что ему дважды звонила Ольга, причем, судя по тому, что рассказала главбухша Тамара Николаевна, жене снова приснился нехороший сон. Сначала старая женщина отпиралась, как партизан, а потом не выдержала и
– Жалеет она вас, батюшка, скучает, – сочувственно вздыхала Тамара Николаевна, и священник даже не знал, ругать ему бухгалтершу за ее бабскую болтливость или нет.
Ему довольно быстро сняли гипс с вывихнутых пальцев правой руки, хотя, если честно, пальцы слушались плохо и побаливали, но службу справлять священник все-таки мог и поэтому восторженно кинулся исполнять свой долг.
У прихожан, понятное дело, случился новый прилив религиозного энтузиазма, и вскоре дошло до того, что посмотреть на загипсованного, стоявшего на костылях священника приезжали даже из областного центра.
В один из таких дней в храме и появился старый участковый Сергей Иванович. Отец Василий, еще за секунду до появления старика и в мыслях не державший ничего подобного, вдруг почувствовал легкое жжение под ложечкой и, едва дождавшись конца службы, потащил старого милиционера в бухгалтерию.
– У вас машина есть? – сразу приступил он к делу.
– Ну… – осторожно подтвердил Сергей Иванович.
– Давайте со мной в одно место съездим!
– А что случилось? – старик был явно озадачен.
– Честно говоря, хочу я это место осмотреть. Ну, там, где меня били. Конечно, я его точно не помню, но найти надеюсь.
Сергей Иванович дернул кадыком и как-то сразу посветлел – идея определенно ему нравилась, видно, взыграло и в нем ретивое.
– Можно! – энергично кивнул старик. – Когда поедем?
– Сегодня же! – обрадовался священник. – Пока еще солнце не зашло.
Священник так и не смог потом объяснить, как он во всем своем гипсе сумел забраться в старый, покрытый крутой серебристой краской «Запорожец» пенсионера.
– Послушайте, Сергей Иванович, – пробило вдруг его старое воспоминание. – А вы в похоронах Парфена не участвовали?
– Нет! – сурово отрезал бывший участковый.
– А ну-ка нажмите сигнал!
– Зачем?
– Нажмите, нажмите!
Сергей Иванович пожал плечами и тронул клаксон. «Я – Кукарач-ча! Я – Кукарач-ча! А я ч-черный таракан!» – раздался над храмовым двором жизнеутверждающий латиноамериканский мотив. Точно такой, как тогда, когда на похоронах Парфена братва перекрыла главную транспортную артерию города.
– А ведь это вы, Сергей Иванович, на парфеновских похоронах отличились! – засмеялся отец Василий.
– Надо же, запомнили, – усмехнулся Сергей Иванович. – Было дело, сигналил я. Мы в больницу торопились, супругу прихватило, а они всю дорогу своими лимузинами перегородили. Ну я и не удержался!
– И правильно сделали! – заключил священник.
Они выехали за город, и отец Василий, расстелив на коленях карту, принялся вычислять.