Крестоносцы. Полная история
Шрифт:
В 1099 году правление дяди Боэмунда графа Рожера I Сицилийского, того самого, который упорно отказывался поддаваться соблазну священной войны в Ифрикии или Палестине, уже приближалось к концу. Так случилось, что его войны с мусульманскими державами Средиземноморья запечатлелись в истории смутно, побледнев рядом с трагедией и славой Крестового похода на Иерусалим. Но свершения Рожера по-своему были не менее велики.
К началу нового столетия нормандцы окончательно вырвали Сицилию из рук арабов. В 1090 году они завоевали и Мальту. Рожер отверг давние притязания Византии на контроль над церковью на захваченных им землях и выстроил там отдельную церковную иерархию, во главе которой встал сам. В 1098 году папа Урбан II совершил беспрецедентный шаг и даровал Рожеру легатский статус. Это означало, что отныне граф волен был назначать собственных епископов — поразительная привилегия, учитывая, что вопрос инвеституры десятилетиями вызывал войны между папами и королями по всему западному миру. Явившись на юг младшим сыном в поисках удачи, Рожер превратился в самого влиятельного человека в регионе. Его сын Рожер II, родившийся в рождественские дни 1099 года, станет первым нормандским
253
Houben, Roger II of Sicily, с. 24.
Не будем забывать и об Испании, где, как и на Сицилии, войны против мусульманского владычества с одобрения пап римских велись задолго до проповедей Урбана II. Они шли здесь с 1080-х годов, принимая вид столкновений между правителями, подобными Альфонсо VI, королю Кастилии и Леона — «императору двух религий», — и Альморавидами, арабской династией из Северо-Западной Африки. В 1090-е годы основным театром военных действий на полуострове стала Валенсия, которой правил Эль Сид. В итоге она досталась Альморавидам: в июле 1099 года Эль Сид умер, а три года спустя, в 1102 году, его вдова Химена Диас по совету Альфонсо отказалась от попыток удержать город и окрестности, сожгла его и вернулась в Кастилию. Кроме Валенсии, Альморавиды не отвоевали у христианских князей севера значительных территорий, но их внезапное появление на материке, захват раздробленных тайф и войны с христианскими королями во многом способствовали формированию представления о том, что постоянные пограничные конфликты на полуострове сменяются вселенской экзистенциальной борьбой религий, в которой не может быть двух победителей. Что касается Альфонсо, он прожил до 1109 года и умер, защищая от Альморавидов Толедо, величайшее свое приобретение. Альфонсо похоронили в Саагуне, на Пути святого Иакова, в монастыре, который по его указанию был передан в подчинение Клюни и с тех пор играл не последнюю роль в распространении идей священной войны и экспансии латинян в удерживаемых мусульманами регионах. Место отлично подходило для вечного упокоения короля. Тунисский историк и писатель-правовед XII века Ибн аль-Кардабус писал, что смерть Альфонсо стала громадным облегчением для всех мусульман [254] .
254
См. de Ayala, Carlos, ’On the Origins of Crusading in the Peninsula: the Reign of Alfonso VI (1065–1109)’, Imago Temporis: Medium Aevum 7 (2013), с. 266.
Благодаря Альфонсо и таким, как он, Испанию на заре XII века стали считать передним краем священной войны христианских и мусульманских владык. Если и были у кого-то сомнения, что столкновения в регионе непосредственно связаны с конфликтами на Востоке, то они испарились в 1096 году, когда Урбан написал знатным людям с обеих сторон Пиренеев, убеждая их не ехать в Святую землю, но остаться и сражаться с Альморавидами: «Если кто-то из вас… планирует отправиться в Азию, пусть он попробует удовлетворить свое благочестивое желание здесь. Потому что нет доблести в освобождении христиан от сарацин там, если вы оставляете христиан тирании и произволу сарацин здесь» [255] . Не ограничиваясь чисто географическим аргументом, Урбан заверял адресатов, что отпущение грехов и «введение в жизнь вечную», обещанное крестоносцам Востока, будет даровано всем тем, кто мученически погибнет, сражаясь в Испании. Получалось, что в крестовый поход можно было отправляться не только в Иерусалим. Хронист Гвиберт Ножанский и патриарх Иерусалимский Даимберт Пизанский — а они оба, прежде чем отправиться на Восток, успели повоевать с Альморавидами — называли мусульманские территории в Сирии и Палестине «Испанией». Они явно не видели особой разницы между войнами с закрывающими лица фанатиками-берберами из Северо-Западной Африки, свергнутыми ими эмирами тайф южной Иберии, суннитами Сельджукидами Малой Азии и шиитами Фатимидами Египта [256] .
255
O’Callaghan, Reconquest and Crusade in Medieval Spain, с. 33. См. также Erdmann, Carl, The Origin of the Idea of Crusade (Princeton, 1977), с. 317–18.
256
Barber and Bate, Letters from the East, с. 34–5.
Все ли вышло так, как того хотел Урбан, читая свою проповедь в Клермоне, мы никогда не узнаем. Свидетельств того, как папа римский отреагировал на взятие Иерусалима в 1099 году, не сыскать. В сентябре 1099 года Даимберт, Готфрид Бульонский и Раймунд Тулузский написали папе письмо, где превозносили до небес похождения крестоносцев, через которых «Бог явил Свою милость в исполнении… того, что обещано Им было в древние времена». Авторы продолжают:
Итак, мы призываем вас и католическую Христову церковь, а также всю Латинскую церковь ликовать столь восхитительной храбрости и набожности ваших братьев, столь славному и весьма желанному воздаянию всемогущего Бога и столь преданной надежды на отпущение милостью Божией всех наших грехов. И мы молимся, чтобы Он [призвал] вас — то есть всех епископов, клириков и монахов, которые ведут благочестивую
Далее они обратились с просьбой к папе и ко всем верующим позаботиться о ветеранах, возвращающихся с войны, и помочь им выплатить долги [257] .
Увы, Урбан так и не получил этого письма и не узнал о взятии Иерусалима, потому что к тому времени, как вести достигли Запада, он был уже мертв. Последний вздох он испустил 29 июля 1099 года. Наследовал ему другой клюниец, который взял имя Пасхалий II. Пасхалий и дальше пропагандировал войны против «моавитян и мавров» в Испании и всячески содействовал усилиям по сохранению христианских государств Востока, которые станут называть Утремер. Он долго и упорно препирался с императорами Священной Римской империи и безуспешно старался наладить отношения с византийской династией Комнинов. Но боевой клич Урбана Пасхалий повторить не пытался — более того, пройдет еще немало лет, прежде чем другой папа осмелится призвать к следующему походу на Восток, не уступающему по масштабу первому. Однако и в промежутке недостатка в ревностных крестоносцах не будет.
257
Там же.
Часть II. Царствие Небесное
Глава 10. Сигурд, ходивший в Иерусалим
Господь им указ… шестьдесят ладей, одетых красно, по сини вдаль отплывали…
Высокий, с темно-рыжей гривой, «не красавец, но хорошо сложенный» и не привыкший открывать рот, если ему нечего сказать, Сигурд I Норвежский стал королем в тринадцать лет [258] . Это случилось в 1103 году. В тот год его отец, Магнус Голоногий, сражаясь в Ирландии, получил удар топором в шею и упал замертво, оставив корону троим своим сыновьям — подростку Сигурду и двум его единокровным братьям: Эйстейну — на несколько месяцев старше Сигурда и Олаву, который был совсем еще малышом.
258
Hollander, Lee M. (пер. на англ.), Heimskringla: History of the Kings of Norway / Snorri Sturluson (Austin, 1964), с. 700.
Магнус — «голоногим» его прозвали за любовь к одежде, в гэльском стиле обрезанной выше колена — был суровым и воинственным королем. Христианин, он не утратил, однако, испокон веку присущих викингам склонностей и был одержим страстью к морским путешествиям, которая подстрекала его к завоеваниям на побережьях Северного моря. Сигурд был еще ребенком, когда отец взял его в один из своих длительных походов. Вместе они побывали на Оркнейских и Гебридских островах, на острове Мэн и в северном Уэльсе. Сигурд наблюдал, как отец, одетый в багряную шелковую тунику, вышитую золотыми львами, бился с кельтами, с народом острова Мэн и с нормандцами, разя противника мечом с рукоятью из моржового клыка, которому дал имя «Ногорез» [259] .
259
Там же, с. 685.
Сигурд видел, как Магнус сжигает посевы, безжалостно убивает людей и облагает данью захваченные острова. Видел он иногда, и как его отец проявляет милосердие и даже набожность: остановившись, например, на святом острове Айона на Гебридах, Магнус провозгласил мир всем его обитателям и из благоговения демонстративно отказался грабить древнюю келью святого Колумбы. В целом, однако, поле брани привлекало Магнуса больше монастырских келий. Своим друзьям он говорил, что «конунг нужен для славы, а не для долголетия» {67} [260] . Так что, когда в цветущем возрасте двадцати девяти лет он погиб в бою недалеко от Даунпатрика в Ирландии, это было несколько внезапно, но неудивительно.
260
Там же, с. 687.
Нежданно-негаданно Сигурд и его братья стали соправителями. Двое старших разделили Норвегию меж собой и решили править вместе до тех пор, пока Олав не подрастет и не потребует своей доли отцовского наследства. Ситуация сложилась странная, и Сигурд, который был уже на пороге зрелости, начал задумываться, а не уехать ли ему куда подальше от кишевшего королями королевства. Северного и Ирландского морей ему было мало. В начале XII столетия в Норвегию стали возвращаться путешественники из далекого далека. Одни побывали в Палестине, другие в месте под названием Миклагард (Большая крепость), где они «очень прославились и могли много о чем рассказать» {68} [261] . Миклагардом викинги называли Константинополь, и вполне вероятно, что некоторые из них имели в виду хорошо оплачиваемую службу в Варяжской гвардии — иностранном легионе, элитном подразделении, которое было личной стражей императора. В Варяжскую гвардию набирали воинов из Англии, Германии и Скандинавии (в 1030-х годах ею командовал прадед Сигурда Харальд Суровый, которому довелось повоевать на Сицилии, в Малой Азии и Месопотамии). Кто-то из викингов наверняка был свидетелем событий Первого крестового похода и периода становления государств крестоносцев. Один довольно близкий сосед Сигурда, Свен Датский, в 1097 году возглавил войско из полутора тысяч человек и повел их к Антиохии, но безвременно встретил мученическую смерть, столкнувшись с армией Кылыч-Арслана: датчане попали в окружение, а Свена и его жену Флорину Бургундскую расстреляли из луков [262] .
261
Там же, с. 688.
262
Albert of Aachen, с. 222–5. Через несколько лет единокровный брат Свена, Эрик I, король Дании, и его жена, королева Бодиль, также отправились паломниками в Иерусалим. В 1103 году, в пути из Константинополя в Иерусалим Эрик умер и был похоронен на Пафосе. Королева Бодиль добралась до Святого города, но там и она умерла. Ее похоронили в Иосафатовой долине.