Крестоносцы. Полная история
Шрифт:
Единственной серьезной помехой крестоносным амбициям Болингброка в его северном походе могло послужить то, что, как нам уже известно, за четыре года до этого главный язычник Балтики Ягайло Литовский, дабы взойти на трон Польского королевства, крестился. Прибыв в Пруссию, Болингброк попал в неловкую ситуацию — он собирался присоединиться к крестовому походу, который лишился своей основной цели. Это было далеко от идеала и в прежние времена привело бы к полной отмене похода. Но в конце XIV века для искателей приключений вроде Болингброка крестовый поход был прежде всего способом продемонстрировать свою доблесть, и, хотя желание проявить личное благочестие все еще играло определенную роль, враг, с которым боролись крестоносцы, был уже до некоторой степени нематериален. К радости молодого англичанина, в 1390 году тевтонские рыцари еще не окончательно прекратили воевать в Литве. Они вмешались в конфликт родственников Ягайло, оспаривавших право быть его наместником. Под таким политическим прикрытием военные действия можно было вести обычным порядком, поскольку в Литве оставалось еще немало народа, который упорствовал в языческих верованиях и обычаях и прямо-таки напрашивался на перековку. В общем, Болингброк и его люди все-таки смогли поразвлечься. Они участвовали в осаде Вильнюса, столицы неприспособившейся к новым порядкам языческой земли Самогитии (Жмуди). Осада длилась с августа 1390 по март 1391 года и привела к чудовищному кровопролитию. Согласно письму, полученному автором английской Вестминстерской хроники, Болингброк со товарищи приняли активное участие в летней осаде, помогли взять Вильнюс «огнем и сталью», убив и пленив четыре тысячи человек, и сражались
819
Hector, L. C. & Harvey, Barbara F., The Westminster Chronicle, 1381–1394 (Oxford, 1982), с. 446–9.
Потом они долго и с размахом праздновали. Зима для сражений выдалась излишне теплой, болотистая пустошь Самогитии — «Глухомань» — в тот год не замерзла так, чтобы по ней могли передвигаться боевые лошади, и англичане провели темные и холодные месяцы, распивая вино, играя в кости и предаваясь кутежам в городе Кенигсберге. Значительную часть денег Джона Гонта Болингброк потратил на пленных язычников, чье обращение в христианство он мог записать себе на счет [820] . Только в апреле следующего года отряд вернулся в Англию, хвастаясь своими победами и военными трофеями, среди которых были прекрасные хищные птицы, лось, медведь и множество невероятных историй, которые становились все невероятнее, когда их потом пересказывали еще лет двадцать.
820
Given Wilson, Henry IV, с. 69.
В 1392 году Болингброк вновь приехал в Пруссию, мечтая еще раз сразиться с неверными, но с разочарованием узнал, что никаких крестовых походов тут больше не предвидится. Не желая возвращаться домой с пустыми руками, он последовал примеру Бусико: превратил свой крестовый поход в паломничество и отправился на Восток. Следующие десять месяцев во главе небольшого отряда слуг и сторонников (а также мастера по имени Якоб и личного трубача по имени Кракилл, который возвещал об их прибытии в города) Болингброк продвигался по Центральной Европе, направляясь в Венецию [821] . Там они взяли деньги у одного из деловых партнеров Гонта, зафрахтовали корабли и отчалили на остров госпитальеров Родос. Оттуда двинулись в Яффу, отданную мамлюкам больше века назад, где высадились на берег и по старой паломнической дороге, что тянулась через Иудейские холмы, отправились в Иерусалим. Так что, в отличие от самого известного крестоносца из числа его предков-Плантагенетов — Ричарда Львиное Сердце, — Болингброк и в самом деле посетил Гроб Господень, за которым теперь присматривали францисканские монахи. Немного передохнув, Болингброк двинулся обратно той же дорогой и в июле 1393 года вернулся в Англию с историями еще более увлекательными, чем те, что он привез из Пруссии два года назад, и с животными еще более экзотическими: страусом, попугаем и леопардом, которого он приобрел на Кипре [822] .
821
Toulmin Smith, Lucy (ред.), Expeditions to Prussia and the Holy Land made by Henry, Earl of Derby in the years 1390–1 and 1392–3: being the accounts kept by his Treasurer during two years (London, 1894).
822
Given Wilson, Henry IV, с. 73
К тому времени Болингброку сравнялось двадцать шесть лет, и пусть крестоносцем он по большому счету не был, его юношеские подвиги делали его одним из самых опытных и повидавших мир аристократов в королевстве, а его рыцарская репутация поднялась на недосягаемую высоту. Честно завоеванная слава доблестного воина, прямота характера и преданность вере сослужили ему добрую службу. Шесть с половиной лет спустя Англию сотрясла революция: Болингброк сместил своего кузена Ричарда и взошел на трон как Генрих IV. И хотя события, которые вознесли его на такую высоту, были кровопролитными, жестокими и неоднозначными, немногие стали бы спорить, что у Болингброка, крестоносца, характер настоящего короля.
Пока Болингброк прокладывал себе путь к трону, Бусико вершил не менее великие дела. Когда закончился турнир в Сен-Инглевере (после которого славный рыцарь ненадолго заскочил в Париж, чтобы «дамы его почитали и превозносили»), он тоже отправился в Пруссию на службу к тевтонским рыцарям [823] . Это был уже третий его крестовый поход в Балтику, и сей факт не ускользнул от внимания французского двора. Совершив «деяния настолько достойные восхищения, что все возносили ему хвалу», Бусико съездил в Тур, где встретился с королем Карлом VI, который удостоил его звания маршала Франции — одного из двух высочайших воинских званий королевства. Эта должность обеспечит Бусико занятием до конца жизни — он будет воевать в периодически вспыхивавших конфликтах с англичанами в рамках неоконченной Столетней войны и вновь покроет себя славой в мире крестоносцев. Очередная война против турок звала к оружию, и в 1396 году Бусико решил принять в ней участие. Той весной он поехал в Восточную Европу вместе с большим отрядом «рыцарей и оруженосцев… юных аристократов королевской крови и множеством баронов и дворян, [которые] желали избежать праздности и посвятить свое время и усилия рыцарским подвигам». Все они верили, как писал биограф и современник Бусико, «что не бывает похода достойнее, чем поход ради служения Господу» [824] . И хотя никто из них этого не знал, они присоединились к последней великой армии крестоносцев Средневековья, собравшейся в западном христианском мире, чтобы дать бой армиям ислама.
823
Taylor & Taylor, The Chivalric Biography of Boucicaut, с. 52.
824
Там же, с. 59.
Врагом, битв с которым они искали, была новая турецкая держава, которая вскоре превратится в Османскую империю. Османы получили свое название от имени первого их предводителя Османа I. В 1290-х годах, когда в результате постоянных набегов мамлюков и монголов звезда сельджуков закатилась окончательно, османы — этнические тюрки — отвоевали себе клочок земли в Малой Азии, а спустя сто лет они уже были главной силой в регионе {165} . В 1360-х годах османы пересекли Босфор и двинулись вглубь Балкан: заняли Сербию и заставили болгарских царей платить им дань. Византийцы также жили теперь в бесконечной осаде, цепляясь за жалкие клочки территорий в непосредственной близости к городу, а турецкие отряды почти постоянно стояли у стен Константинополя. Кроме того, османы всерьез угрожали территориальной целостности Венгрии и Польши, что побудило венгерского короля Сигизмунда обратиться к другим христианским державам и попросить помощи в защите границ. К нему с готовностью прислушались венецианцы и генуэзцы, торговому владычеству которых на островах и в портах Восточного Средиземноморья османская экспансия серьезно угрожала. Римский папа Бонифаций IX призывал к крестовому походу против османов, ему вторил и авиньонский папа Бенедикт XIII. Во Франции и Англии старый солдат и писатель Филипп де Мезьер лоббировал учреждение общества рыцарей-крестоносцев, которое он называл Новым орденом Страстей, и докучал европейским правителям своими рассуждениями о пользе
825
См., например, Coopland, G. W. (пер.), Letter to King Richard II: a plea made in 1395 for peace between England and France: original text and English version of Epistre au Roi Richart / Philippe de Mezieres (Liverpool, 1975).
826
Как сказал Кристоф Брахманн, Никопольская кампания была «интригующим слиянием крестового похода, рыцарского путешествия и нападения на турок для защиты Венгерского королевства». Brachmann, Christoph, ’The Crusade of Nicopolis, Burgundy and the Entombment of Christ at Pont-a-Mousson’, Journal of the Warburg and Courtauld Institutes 74 (2011), с. 183.
Да и исход этой кампании против турок-османов прекрасно вписывался в традицию XIII века. Ранней весной 1396 года в Венгрии собралась огромная армия. В нее вступили сотни рыцарей и тысячи пехотинцев из Франции, Бургундии, Польши, Чехии и Германии. Войско из пятнадцати тысяч крестоносцев вышло из венгерской столицы Буды и двинулось вниз по Дунаю к болгарским землям, где османский султан Баязид I один за другим захватывал города. Крестоносцы решили попробовать отбить Никополь. В начале сентября они встали лагерем у города, осадили его и принялись минировать стены. Недели две все, казалось, шло хорошо. Затем, говоря словами биографа Бусико, «злая Фортуна» ополчилась на крестоносцев [827] . Во главе войска, не уступающего по размеру армии христиан, явился султан Баязид. 25 сентября он дал крестоносцам решительный бой и наголову их разбил. Трения между венгерским и французским контингентом армии спровоцировали хаос на поле боя. Французы понесли поистине чудовищные потери: в бою сложили головы многие известные воины, в том числе адмирал Франции Жан де Вьен. Бусико попал в плен. Турки заставили его смотреть, как тысячи простых французских солдат были раздеты до исподнего и обезглавлены ятаганами. В плену он находился до конца июня 1397 года, когда в Малую Азию прибыли посланники герцога Бургундии, предложившие выкупить его за двести тысяч флоринов. Деньги султану выплатили венецианские банкиры. Бусико вышел на свободу, но французское рыцарство под Никополем было серьезно посрамлено. Хронист Жан Фруассар сравнивал это поражение с легендарным разгромом в Ронсевальском ущелье в 778 году, когда двенадцать великих пэров Франции погибли, сражаясь на стороне Карла Великого против мусульман, властвовавших к югу от Пиренеев [828] . «Сердце сжималось при звуке колоколов, звонящих во всех церквях Парижа, где служили мессы и возносили молитвы за мертвых, — писал биограф Бусико. — И каждый, кто их слышал, печалился и начинал молиться» [829] .
827
Taylor & Taylor, The Chivalric Biography of Boucicaut, с. 63.
828
Macaulay G. C. (ред.), The Chronicles of Froissart (London, 1904), с. 444.
829
Taylor & Taylor, The Chivalric Biography of Boucicaut, с. 72.
Едва оправившись после османского плена, Бусико тут же вернулся к своей героической карьере, сосредоточившись на войнах с Османским государством и другими державами Восточного Средиземноморья. Пока в 1399 году его современник Генрих Болингброк на волне беспорядков шел к власти в Англии, Бусико оборонял Константинополь от османов. В следующем году он основал орден Белой дамы на Зеленом щите, благотворительное общество, члены которого поклялись защищать вдов и сирот, потерявших своих мужей и отцов под Никополем. Когда в 1401 году французы захватили Геную, Бусико стал ее губернатором и остаток десятилетия провел в стычках с венецианцами, османами и мамлюками в водах Кипра и у берегов Малой Азии и Сирии. В 1403 году Бусико разгромил Бейрут, хотя главной жертвой его нападения стали торговавшие в городе венецианские купцы, лишившиеся своих товарных запасов. В 1407 году он попытался организовать наступление на египетский город Александрию, но ему помешало отсутствие политической поддержки со стороны короля Кипра. Еще через год Бусико дал захватывающий морской бой четырем североафриканским галерам в водах между Генуей и Провансом. В общем, без дела он не сидел.
Но пусть Бусико воевал в том числе с мусульманами и в том числе на традиционных для крестовых походов территориях, сам он едва ли был крестоносцем в полном смысле слова. Когда льстец-биограф многословно распространялся о тех чертах характера Бусико, которые убедительнее всего говорили о его набожности, он приводил в пример раздачу милостыни, сострадание к бедным и слабым, усердную молитву, регулярные паломничества и соблюдение постных дней, отказ от сквернословия и богохульных клятв, строгое воздержание от азартных игр, крепкого алкоголя, острой пищи и внимания к женщинам [830] . Убийство неверных во имя Христа и Его вотчины упоминания не удостоилось. Соответственно и окончил свои дни Бусико не в сражениях за Иерусалим и даже не в Святой земле. 25 октября 1415 года он возглавил французский авангард в битве при Азенкуре, где Франция понесла очередное катастрофическое поражение, попал в плен к англичанам и в 1421 году — 25 июня или около того — умер в английском плену в Йоркшире в возрасте пятидесяти шести лет. Есть, вероятно, тень иронии в том, что человеком, до самой смерти продержавшим его в тюрьме, был английский главнокомандующий при Азенкуре король Генрих V, который в 1413 году унаследовал английский трон после смерти своего отца Генриха Болингброка.
830
Там же, с. 187–98.
Уход в небытие поколения рыцарей-крестоносцев, к которому принадлежали Болингброк и Бусико, еще не ознаменовал конца эпохи крестовых походов. Не завершилась она и с преодолением раскола Западной церкви в 1417 году, когда папство наконец объединилось под властью Мартина V. Напряженность и соперничество, порожденные расколом, вылились в Центральной Европе в серию чешских войн, в ходе которых сторонников реформатора церкви Яна Гуса много лет преследовали разнообразные альянсы сил внутри Священной Римской империи и вне ее. Среди них были, в частности, рыцари Тевтонского ордена и в 1427 году один из единокровных братьев усопшего Болингброка кардинал Генри Бофорт, епископ Винчестера. Но среди английских и французских крестоносцев в XV веке наблюдалось заметное снижение энтузиазма — хоть и не риторики — крестовых походов. В XVI веке европейские короли — Генрих VIII Английский, Франциск I Французский и Карл V, король Испании и император Священной Римской империи, — продолжали в высокопарных выражениях разглагольствовать о сборе христианских армий для войны с несносными турками. Но чаще всего эту идею предлагали для вида в ходе мирных переговоров между постоянно воюющими странами: шаблонный ход, который лишь теоретически способен был объединить христианских монархов и заставить их воздержаться от сражений друг с другом. В реальности зарождение национальных государств и мучительные противоречия, спровоцированные Реформацией, привели к тому, что все разговоры о крестовых походах превратились в Западной Европе того времени в пустую болтовню и дипломатическое раздувание щек.