Крестоносцы. Полная история

Джонс Дэн

На фоне этого разброда и шатания усиливался Бейбарс. Захватив власть в султанате, летом следующего года он уже был достаточно уверен в своих силах, чтобы строить далеко идущие планы. Начал он с князя Антиохии Боэмунда VI, чьей дерзости — поддержки монголов в преддверии битвы при Айн-Джалуте — султан не позабыл. В 1261–1262 годах армия мамлюков с целью устрашения вторглась в Сирию: пройдя в опасной близости от Антиохии, мамлюки атаковали гавань Святого Симеона, где, по словам секретаря Бейбарса Ибн Абд аз-Захира, «взяли порт, подожгли корабли… захватили гавань, убивали и брали в плен. Они превосходно сражались в священной войне» [772] . Одновременно Бейбарс отправил послов в Константинополь, поручив им изучить возможность заключить торговый договор и пакт о ненападении с новым императором Михаилом VIII Палеологом, который в июле 1261 года выставил вон последнего латинского императора Балдуина II, вернув Византии историческую столицу. Так что пусть в 1261 году Боэмунд VI еще числился правителем Антиохии, Бейбарс лишил его основного торгового порта и предпринимал шаги, чтобы помешать ему заключить союз с возрождающимся греческим

государством. А дальше дела пошли еще хуже, гораздо хуже.

772

Ibn ?Abd al-Zahir в Fatima, Baybars I of Egypt, с. 151.

Бейбарсу в наследство достался долгосрочный мирный договор между Египтом и Иерусалимским королевством. Когда в 1265 году его срок истек, султан продлевать договор не стал. К тому времени Хулагу установил дипломатические отношения с правителями Запада — прежде всего с папой римским и с ветераном крестоносного движения королем Франции Людовиком IX. В 1262 году Хулагу писал Людовику, понося мамлюков на чем свет стоит и намекая, что, если только они его тронут, он вернется в Сирию и сокрушит их [773] . Если что-то и было способно по-настоящему устрашить мамлюков, так это перспектива объединенного нападения на Египет и Сирию силами государства Хулагуидов и крестоносцев с Запада. Поэтому Бейбарс был твердо настроен придушить более слабую сторону предполагаемого союза так быстро, как это только возможно: в 1263 году он продемонстрировал свои намерения, разрушив церковь Девы Марии в Назарете (построенную на месте Благовещения) и пригрозив Акре. В тот момент большего султан сделать не смог, зато усердно готовился к тому дню, когда окрепнет настолько, чтобы пойти дальше.

773

Barber & Bate, Letters from the East, с. 159.

В своих владениях Бейбарс изо всех сил старался утвердить себя в качестве благородного и щедрого мусульманского правителя, памятующего о мирных сторонах джихада: он строил библиотеки, школы, больницы и мечети, реформировал судебную систему, покровительствовал ученым, совершенствовал ирригационные системы, укреплял прибрежные оборонительные сооружения и улучшал инфраструктуру, восстанавливал исторические памятники, в том числе Купол Скалы в Иерусалиме, и учредил новую почтовую службу (барид), благодаря которой время доставки корреспонденции из Каира в Дамаск сократилось до четырех дней [774] . В 1261 году он восстановил суннитский Аббасидский халифат, посадив на трон нового халифа — мелкого аббасидского аристократа, прекрасно подходившего на роль полезной марионетки. Церемония в Каире была пышной, но с тех пор мамлюки держали халифа под стражей, в состоянии блестящего королевского бессилия. Однако за пределами своих владений Бейбарс был прежде всего воином во главе милитаристского государства. С 1261 года и далее он сколачивал мощную и отлично вооруженную армию, способную вести военные действия вдали от дома, будь то с монголами, Айюбидами или франками. В 1265 году, когда истек срок действия мирного договора с Иерусалимским королевством, мамлюкский султан готов был пустить ее в дело.

774

Thorau, Peter, The Lion of Egypt: Sultan Baybars I & the Near East in the Thirteenth Century (London and New York, 1992), с. 98–104.

Свою кампанию он начал с южной Палестины: из Газы пошел в сторону Яффы и в конце февраля 1265 года прибыл к стенам Кесарии. В ночь с 26 на 27 февраля армия Бейбарса окружила город, застав его жителей врасплох. Стража на стенах моментально потеряла самообладание и укрылась в цитадели, надеясь, что мощные гранитные укрепления и стены, защищавшие город с моря и за огромные деньги перестроенные Людовиком IX в 1250-х годах, задержат Бейбарса на время, достаточное, чтобы он потерял к Кесарии интерес. Тщетная надежда! Катапульты мамлюков обстреливали цитадель, а сам Бейбарс вскарабкался на церковную колокольню и пускал стрелы в каждого, кто осмеливался высунуть нос [775] . Одновременно он отправил легкую конницу на перехват освободительной армии христиан, буде таковая появится, — однако перехватывать оказалось некого. Подмоги ждать было неоткуда, единственной реальной перспективой для франков было бегство. 5 марта, после осады, продлившейся меньше недели, защитники цитадели погрузились на корабли и морем отправились в Акру. Город они бросили на произвол судьбы. Победа досталась Бейбарсу почти без усилий.

775

Там же, с. 160.

Когда Кесария капитулировала, Бейбарс приказал своим людям сровнять город и цитадель с землей. В отличие от Саладина, сражавшегося с франками в 1180-х годах, Бейбарс не думал захватывать франкские города и передавать их в руки мусульман. Единственным — и важнейшим — военным преимуществом, которым располагали франки со времен краха империи Фатимидов в XII веке, было морское господство в Средиземноморье и немалое число портов, куда каждую весну прибывали с запада новые крестоносцы [776] . Разрушив Кесарию, Бейбарс продемонстрировал, что выучил урок истории. Он собирался не просто брать города крестоносцев: он хотел навсегда лишить их возможности отправляться

в крестовые походы.

776

Humphreys, R. Stephen, ’Ayyubids, Mamluks, and the Latin East in the Thirteenth Century’, Mamluk Studies Review 2 (1998), с. 11–13.

После падения Кесарии соседнюю Хайфу покорили почти тем же манером. Еще через две недели войско Бейбарса появилось у стен огромной крепости тамплиеров Шато-де-Пелерин. Взять ее штурмом было невозможно, но, чтобы продемонстрировать тамплиерам, как мало он впечатлен их репутацией, Бейбарс разрушил жилые дома и другие строения, возведенные вне стен крепости. Затем он развернулся, двинулся обратно в сторону Яффы и 21 марта подошел к Арсуфу, где размещался гарнизон госпитальеров. Защитники города стояли насмерть под шквалом снарядов из катапульт, несколько раз им удалось поджечь осадные орудия Бейбарса. Но долго продержаться они не смогли. В конце апреля город пал, и пленных госпитальеров увели в египетскую тюрьму. После этого, как и в Кесарии, и в Хайфе, Бейбарс не оставил в Арсуфе камня на камне. В конце мая султан вернулся в Каир. Меньше чем за полгода он уничтожил три важнейших франкских города к югу от Акры. Более того, монголов на Востоке на некоторое время охватил хаос, когда в феврале Хулагу умер, а между Ильханатом — персидским государством Хулагуидов и так называемой Золотой Ордой — огромным монгольским ханством в северном Причерноморье разгорелась вражда. Руки мамлюков были развязаны.

Между 1265 и 1271 годами Бейбарс водил свои армии против государств крестоносцев почти каждый год — с точно такими же результатами. Поздней весной 1266 года он и его эмиры рассыпались во все стороны, терроризируя местность от руин Арсуфа до Галилейского моря на севере, особое внимание уделив землям Боэмунда VI в графстве Триполи. Затем, собравшись вместе, они нанесли массированный удар по Сафаду, стоявшему на полпути между Акрой и Тиром: этот укрепрайон тамплиеров султан считал «комом в горле ислама» [777] . Когда после тяжелых шестинедельных боев Сафад капитулировал, Бейбарс обещал сохранить жизнь полутора тысячам его защитников и позволить им спокойно уйти, но, едва они стали покидать крепость, султан передумал и казнил на вершине соседнего холма всех, за исключением двух человек. Сафад, который к морскому сообщению никакого отношения не имел, разрушать не стали и разместили в нем гарнизон мамлюкских войск.

777

Thorau, The Lion of Egypt, с. 168.

Год за годом беды крестоносцев множились. Летом 1267 года Бейбарс, который к тому времени охромел после падения с лошади, что, однако, не сделало его менее опасным, сжег урожай и вырубил фруктовые сады вокруг Акры, чем обрек ее жителей на голодную зиму. 8 марта 1268 года он послал войско в Яффу, и город капитулировал за считаные часы — гарнизон бежал, как обычно, морем. Оборонительные сооружения Яффы разобрали, а строительные материалы погрузили на корабли и отвезли в Каир, где использовали на религиозных стройках во благо правоверных мусульман. «Он увез голову святого Георгия и сжег тело святой Христины», — печалился «тамплиер из Тира» [778] . В апреле Бейбарс осадил и взял замок тамплиеров Бофор. Затем он совершил марш-бросок на север, чтобы в очередной раз пригрозить князю Антиохии и Триполи Боэмунду VI.

778

’Templar of Tyre’, с. 59.

В 1098 году первым крестоносцам потребовалось семь с половиной месяцев, чтобы вырвать Антиохию из рук сельджукского наместника Яги-Сияна. Сто семьдесят лет спустя Бейбарс справился за два дня. 18 мая люди султана взобрались по лестницам на стены. Ворота они забаррикадировали, чтобы никто не смог избежать резни. «Тамплиер из Тира» писал, что в тот день было убито семнадцать тысяч человек, а еще сто тысяч взяли в плен. Цены на невольничьих рынках Сирии обвалились, а Антиохия запылала: цитадель подожгли, и вместе с нею сгорела бoльшая часть города [779] . Пока бушевал огонь, Бейбарс строчил торжествующее письмо Боэмунду, которого в момент осады в городе не было. Султан всячески глумился над ним, говорил, что тот больше не имеет права именовать себя «князем», а потом живописал чудовищное наказание, которому подверг город. Если бы Боэмунд был там и попытался защитить свой народ, то, как писал Бейбарс:

779

Там же. См. также Thorau, The Lion of Egypt, с. 191–2.

…увидел бы твоих рыцарей, простертых под копытами лошадей, твои дома, в которые врывались мародеры и опустошали грабители… твоих женщин, продаваемых по четверо за раз и покупаемых по цене одного динара твоих же денег! Видел бы ты твои церкви с сорванными крестами, листы, выдранные из неверного Евангелия, разрытые могилы патриархов! Видел бы ты твоего врага, мусульманина, топчущего ногами место богослужения, видел бы, как монахи, священники и диаконы забивались на алтаре… Видел бы ты, как огонь распространялся по твоим дворцам, как горели ваши мертвецы в огне этого мира, перед огнем другого мира… И сказал бы ты: «Был бы я прахом, не получил бы никогда письма с подобным известием» [780] .

780

Ibn ?Abd al-Zahir; в переводе на англ.: Gabrieli, Francesco, Arab Historians of the Crusades (Berkeley and Los Angeles, 1969), с. 311.