Крестоносцы
Шрифт:
– Кто они?
– допытывалась Мария и обеспокоенно смотрела вверх, словно желая распознать кого-то в небесах.
– Их не видно, мама, - продолжал мальчик, - но они есть. Это все, что я могу тебе сказать.
– Ты что-то от меня скрываешь, сын?
– совсем по взрослому спрашивала мать.
– Нет, не скрываю, - отвечал он, - просто я сам пока ничего не видел, а потому, и не могу рассказать, как это и кто они.
– А что ты чувствуешь?
– опять спрашивала Мария.
– Почти, ничего, -
Мать непонимающе смотрела на него, но потом, призывая к себе, брала его в свои объятия, и они подолгу сидели, вот так друг к другу прижавшись.
Казалось, и не было для них более другого счастья, чем вот так просто жить и радоваться хоть и небольшому, но все-таки успеху своей выживаемости в огромной пустоте их пространственного измерения.
Только один раз, как-то в ночи, Мария слышала грохот телег и шум передвигающихся людей.
"Наверное, еще какое-то племя покинуло свои места", -думала она, но даже не пыталась пойти посмотреть кто это. Жизнь вдали от людей наложила на нее свой отпечаток.
Теперь, она их просто боялась, ибо они могли принести ей вред и искалечить ее маленького сына.
Ее вполне устраивало то, что они здесь жили одни. За это, довольно длительное пребывание в чужих краях, она научилась многому и даже приумножила свои богатства, подобрав дней через пять после услышанного ею шума еще шесть таких же динариев.
Для нее это уже было богатство.
Конечно, здесь оно не нужно, но в городе или в поселении всегда пригодится.
Не знала, правда, Мария, когда покинет эти места, но в душе всячески оттягивала это время до более спокойных времен. Хотя, как она могла бы узнать спокойно оно или нет, ведь никакой связи с другими у нее не было.
Мария научилась сажать и даже частью обрабатывать те плоды, которые первоначально хотела выбросить.
Теперь, у нее был свой участок, очищенный от камней и лишней травы, дающий возможность насеять горох, вырастить те плоды и даже посеять немного овса, зерна которого она насобирала на давно заброшенных участках.
Деревья давали ей свои плоды, а растущие кустарники в этом помогали.
Казалось, что сама Земля заботится о ней с сыном, и последнее время они вообще не бедствовали, а жили вполне нормально.
Мария даже немного прибавила в весе и чуть-чуть посвежела на лице. Молока им вполне хватало на двоих, а остального - тем более, если учесть, что козе теперь они заготавливали гораздо больше, чем в первый год их изгнания.
Мария никогда не говорила мальчику. почему они здесь, но, казалось, его этот вопрос вообще не интересовал.
Лишь однажды он как-то спросил:
– Мама, а что, людей больше нет на Земле?
–
– И что, нельзя дойти?
– удивился мальчик.
– Земля такая большая?
– Не знаю, сынок. Наверное, большая. Сколько мы здесь живем, я еще никого не видела. Но раньше, до того, как мы здесь оказались, нас было много, и прошли мы очень много. Шли день и ночь, и вот сколько, - и Мария показала на пальцах несколько раз количество месяцев пути, - один палец - один месяц, - продолжала объяснять она.
– Значит, вы шли девять месяцев?
– уточнил мальчик, к этому времени обучившийся элементарному счету.
– Да, сынок, выходит девять, -с грустью отвечала она.
– А почему вы шли сюда?
– спросил после небольшого молчания сын.
– Не знаю, - честно отвечала мать, - так говорил наш поводырь. Он говорил, что есть такая земля, где нет беды и где есть много соленой воды. Это море, - продолжала она объяснять.
– Мope, - повторил и о чем-то подумал мальчик.
– А почему мы остались здесь?
– Я заболела и отстала ото всех, - немного приукрасила Мария давно прошедшие времена.
– А что, никто не мог помочь?
– снова спросил сын.
– Понимаешь.., - немного замялась мать, - у всех свои больные: и дети, и взрослые, а я ведь одна, у меня не было никого. Вот и отстала ото всех.
Мальчик долго смотрел на мать, явно не понимая такого ответа, но ничего не оказал, видимо удовлетворив свое детское любопытство.
По времени они больше к этому вопросу не возвращались. Прошло еще несколько лет.
И снова, как прежде, они жили одни в этой огромной полупустынной местности. Мальчик подрастал, и понемногу его детский ум преподносил матери сюрпризы. Когда ему исполнилось семь лет, он сказал:
– Мама, я знаю, почему мы здесь.
– Почему же, сынок?
– все так же ласково, окружая заботой и вниманием, отвечала Мария.
– Потому, что другие не взлюбили тебя за то, что ты одна. Меня ведь не было, правда?
– Да, правда, сынок, - с горечью отвечала мать, прижимая сына к груди, - но ты не волнуйся. Подрастешь, мы вернемся к людям.
– Ты их боишься, мама, правда?
– и сын смотрел ей прямо в глаза, - они тебе сделали много плохого, и ты не хочешь их больше видеть?
– продолжал спрашивать мальчик.
Мария смолчала, а слезы густо устлали ей глаза. Затем, немного успокоившись, она ответила:
– Не надо, сынок, об этом спрашивать. Время это прошлое и уже все забылось. Может, они сейчас уже другие. Жизнь учит всех, не только нас с тобой.
– Да, я знаю, мама, - отвечал совсем по-взрослому мальчик, - я не буду тебя больше об этом спрашивать. Прости меня, пожалуйста.