Крестоносцы
Шрифт:
– Спасибо тебе, агнец божий, - отвечал ему Сертитах, - вижу дух твой у тебя над головою и уносящийся в небо. Вижу тебя средь люду прочего словно во сне. Клянусь, хранить веру и носить в себе, исполнять и передавать другим. Слава Отцу твоему, духу его святому и
великому дню сему за ознакомление с тобою, - и воин склонился в поклоне, отдавая долг божеству всякому.
– Ступай и неси веру в люди, - отпустил его Иисус и отступил назад к матери,
Сертитах взял за узды коня и повел его за собою. И только уже далеко от них, влез на него и поскакал к своим, очевидно думающим, что он погиб.
Иисус подошел к матери и, протянув к ней руку, чтобы ей было легче подняться, сказал:
– Пойдем, мама, дальше. Теперь, мы знаем куда идти, в какую сторону.
– Да, сынок, - ответила Мария, поднимаясь с земли, -пошли дальше. Наверное, скоро мы увидим и племя. Сколько лет прошло. Уж, мало кто
и жив остался, - и с этими словами они двинулись в путь.
Дорога несколько утомила их обоих, и уже через час они снова решили отдохнуть.
– Что-то слабнуть я стала, - выговорила мать, тяжело дыша и присаживаясь на какой-то камень позади нее.
– Может, ты просто устала зa последние дни. Во рту ведь окромя воды и кусочка лепешки ничего не было, -посочувствовал ей сын.
– Может, и так, - согласилась с ним мать, - но, что-то чем дальше, тем мои ноги отказываются идти.
– Это, наверное, связано с прошлым, мама, - решительно сказал юноша, - старые обиды не позволяют тебе вновь соприкоснуться с людьми.
– Наверное, так и есть, - согласилась Мария, - не лежит мое сердце к этой встрече.
– Что поделать, мама, - успокоил ее сын, - мы сами избрали этот путь и должны испить чашу до дна, поданную нам сверху Отцом нашим.
– Да, - в который раз согласно кивала головой мать, - мы сами захотели этого и совершаем свою судьбу так. Но все же, беспокоит меня что-то другое, - не унималась тревожиться Мария, и ноги ее тут же слабли, несмотря на уже продолжительный отдых.
– Ничего, успокойся, мама. Думаю, вскоре твои тревоги исчезнут вовсе.
– Дай-то бог, сынок, - ответила она и подняла глаза к небу.
А спустя полчаса они уже шагали в направлении, указанном им воином.
Так прошел еще один день их совместного крестового похода, ознаменованного совершением новых чудес и вовлечением в их веру другого люда.
На следующее утро они бодро поднялись и еще скорее заспешили навстречу своему племени, отказавшемуся от них в те далекие былые времена.
И было во всем этом действительно что-то сокровенное и сказочное, ибо не мог человек, знающий и творящий свою судьбу, так идти вперед наперекор всему и убеждать в этом же рядом шагающего.
С ними не было сейчас животного, заканчивалась последняя хоть какая-то еда
Путники шли вперед и надеялись, что вскоре та же судьба подарит им новое чудо.
И оно действительно свершилось.
К концу дня пятого с того момента, как повстречался им воин, мать с сыном приблизились к какому-то довольно убогому селению, еще издали чем-то напоминающего Марии ее далекое и уже почти забытое детство.
– Неужто, это они?
– еле выдохнула мать от тяжелой своей поступи, тревожно всматриваясь в далекое от них селение.
– Нет, мама, это еще не они, - ответил Иисус, - это кто-то другой. Поверь, мне так кажется сейчас.
– Хорошо, что не они, - ответила Мария, - не хотелось бы перед ними представать такой слабой и обессиленной.
– Ну, что ты, мама, - сокрушался сын, - здесь ведь ничего зазорного нет. Мы совершили такой далекий путь, и это не каждому здоровому человеку под силу. Да и вряд ли кто смог узнать бы тебя сейчас. Сколько времени прошло.
– Ты прав, сынок, - согласилась мать, - действительно, сколько воды утекло с тех пор. Уж, наверное, и не вспомнят, кто я.
– Ну, пошли скорее, - поторопил сын, - надо успеть до заката солнца войти в их селение.
– Хорошо, сынок, идем, - с трудом поднялась Мария, и они вместе побрели той же дорогой к людям.
Спустя час странники подошли вплотную к этому селению. И хотя солнце еще было высоко и даже не думало садиться за горизонт, к ним никто не вышел и не предложил свою помощь.
Селение словно оцепенело. Жалкие жилища молчали и смотрели на них с тревогой и опасением.
– Что здесь такое?
– беспокойно отозвалась Мария, осматривая вокруг себя тишину, мрачно насыщенную кроваво-красным солнечным светом.
– Здесь нет никого, - тяжело ответил ей Иисус, которому также было больно созерцать эту картину.
– Куда же они подевались?
– так же тревожно спросила мать.
– Сейчас узнаем, - ответил Иисус и указал рукой на какую-то длинную и сухую, идущую к ним, фигуру старика.
Они пошли ему навстречу, но, сделав несколько шагов, услышали скрипучий голос незнакомца.
– Стойте и не подходите, - предостерег он, - здесь нет места никому, кто идет с той стороны, - и он махнул рукой в сторону, откуда они пришли.
– Что это?
– прошептала Мария, - нас снова изгоняют и даже не предложат попить воды?
– Да, мама, - сухо отозвался Иисус, как-то странно всматриваясь в фигуру старика.
И вот оно, чудо.
Не доходя метров пяти до них, тот неожиданно замер и стал, как заколдованный, пока к нему не обратился Христос.