Крестоносцы
Шрифт:
сквозь многие века разрух и дел всяких. Ты же поищи свою собственную судьбу и успокойся на этом. Одному мир не переделать, хотя многое можно для этого сделать. Иди и цели каждого, кого встретишь на своем пути. Это и есть твоя дорога, твоя цель, которая приведет к окончательному результату всех трудов твоих.
– Спасибо, Отец мой, - обращался к нему сын, - понял я, что напрасен труд мой во многих делах людских, ибо они не согласны со мной в душах своих. Но воле твоей я подчиняюсь и делаю все для того, чтобы веру упрочить
– Правильно, сын мой, - отвечал бог-отец, - ты поступаешь верно. Но бойся одного. Бойся сам стать на путь грешника, ибо сей путь несет в себе славу не окупную и не омытую слезами твоими. Не искусись силе богатств всяких и не соприкасайся лично с теми, кто осоружен тебе внутренне, ибо ты свят сам своей святостью и тому тебя не понять.
Отпусти грехи их и пусть, живут далее. Ты же следуй моему завету.
– Подчиняюсь тебе, Отец мой, - отвечал Михаэл, - и кланяюсь тебе также за помощь твою великую. Действую силой твоей огромной и упорядочно жизнь складываю на земле.
– Иди и постись, сын мой, - говорил бог-отец, - опустись полностью на землю эту и обрети судьбу свою самолично, ибо есть душа твоя скоромна и не надо ее возмещать другим. Прощай, сын мой, и послушай последнего моего совета.
– Слушаю, Отец мой.
- Будет больно - не проси пощады. Будет не терпимо - стерпи. Будет осоружно наглядно - не вели сердцу зла. Испытай себя самолично в беде разной всякой и доведи себя до слабости изнемогания, а потом возведись вновь. Прошу тебя, сделай это и прощай.
– Сделаю, - отвечал сын, - и буду помнить. Прощай, Отец мой.
И ходил еще долго Михаэл по землям разным и говорил, что сотворяет это во благо людское, ибо ниспослан он богом на землю, чтобы победить зло людское.
Верили ему люди, так как видели то, что происходит вокруг него. Видели пожары святые и видели другие чудеса, воспроизведенные одним человеком.
Благодарили за помощь, просили остаться в их землях, но Михаэл шел дальше и дальше.
И вскоре молва о нем донеслась и до тех, кто исполнял сие также по уговору людскому в вере общей единой.
И тогда, задумались они об этом и собрались на совет великий, дабы излить горести свои и беды, вызванные этим, ибо казна их сильно исхудала, и люд уже менее приветствовал их, чем ранее.
И сказал папа римский собравшимся:
– Други мои и сподручные слуги божьи. Обращаюсь к вам, яко к самому богу нашему чистосердечно и искренно. Все вы знаете, что возродился на земле человек какой-то, прозывающий себя сыном божьим и якобы творящий чудеса всякие. Изгоняет он силу нечистую из душ людских и сохраняет веру в людях. И они ему верят, и просят остаться в краях ихних, тем самым отвергая нас самих и веру нашу общую. Что думаете по этому, братья?
Зал, где собрались все священнослужители, загудел, как растревоженный улей пчел, на мед которых покусился кто-то.
– Тише, тише, вы в храме господнем, - прокричал папа, успокаивая остальных.
Стало немного потише. Тогда, он же сказал:
–
Начались выступления разные и разных чинов. Много говорили, много ругали человека этого, но никто ничего пока не предлагал.
Тогда, папа, выслушав всех, снова спросил:
– Что делать будем, братья и други мои, в вере нашей единой?!
И снова поочередно выступали священнослужители и предлагали свои меры по этому.
Отличился один из них, священнослужитель из Мены, прозванный Глахополисом за дела его великие по добыче естеств всяких и приумножение богатств святых.
Немного смешно кривя губами, он с ехидцей произнес:
– Думаю, братья, что знаю, как от него избавиться нам всем, от самозванца этого и словоблудца. Предлагаю, изгнать его с земли нашей и искупить грехи его тяжкие через огонь, его поглощающий. Так - мне говорили люди, он исцеляет других. Соберем людей множество и покажем им это. Пусть, смотрят, кто он таков. Если он сын божий, то вознесется, а нет - значит, сгорит в пламени огненном. Так и других казнить потом будем, кто поверил ему, а не нам. И назовем еретиками всех. Люд поддержит это, ибо знает, что мы сильны в вере нашей. Верно ли я говорю, братья?
Зал одобрительно загудел. Понравилось это предложение и папе, и он сказал:
– Хорошо придумал, Глахополис. Ты всегда был верен делу нашему и старался в преумножении на дело святое.
Глахополис поклонился и, так же кривя губами, ехидно добавил:
– Что-то мне подсказывает, что не бог его послал, а сам дьявол. Вот мы его и сожжем.
И все дружно расхохотались.
– Что ж, - объявил папа, вставая, - на этом наш сбор закончен. Проследуем в зал трапезы и отметим это небольшим празднеством во благо бога нашего в лице своем триединого, - и он, закатив глаза к верху, трижды перекрестился.
То же проделали и остальные, встав со своих мест, а затем дружно направились в другой зал, где ждала их обильная пища и хорошее питье в виде вин всяких.
На столе стояла золотая посуда с серебряными кубками и такими же приборами. Он был полон всяких яств и прочего услаждения души ихней.
У некоторых при виде такого богатства потекли слюни наружу, и они жадно их глотали, проталкиваясь вперед и желая выбрать место получше с большим достоинством пышущего стола.
В связи с этим создалась даже небольшая толчея вокруг него.
– Тише, тише, братья мои, - успокаивал всех папа, - хватит всем, не беспокойтесь. А кому не хватит, вон, полюбуйтесь на это, - и он хлопнул руками.
Словно в сказке, откуда-то из-за стен начали выплывать дивные девы в каких-то странных одеждах, держа в руках подносы с яствами всякими и ублажая собравшихся своими улыбками на лице.
Все заворожено смотрели на это и словно онемели. Девы же, крутнувшись по залу, вмиг исчезли из него, как будто их никогда и не было.
Опять все дружно зашумели и захлопали в ладоши, радостно приветствуя такое впечатляющее событие.