Крестоносец из будущего. Трилогия
Шрифт:
Купец искусно прибеднился, тут просто профессия такая — мошной из купцов никто прилюдно трясти не будет.
— Знакомый городок… — пробормотал Андрей. В Полоцке он был разок, еще до училища, гостил у сокурсника. — Меня зовут Анджей… Кхм…
Никитин нарочито закашлялся, словно поперхнулся вином, оттого фамилия вышла неразборчивой. И место своего постоянного пребывания он не назвал. Да и далеко отсюда до Сибири, неведома здесь та земля, а потому поймут превратно.
— Княже Роговолт большим градом владеет, торговля хорошо у купцов его идет.
— Да уж! — в тон купцу хмуро отозвался Андрей, ему была неприятна мысль о такой безумной реальности.
Он вспомнил прочитанный в студенческие времена роман о дочери полоцкого князя, которую насильно взял в жены новгородский князь Владимир, будущий креститель Руси и киевский владыка, попутно убивший ее отца.
— Как живет дочь Роговолта Рогнеда?
Никитин спросил вроде небрежно, но внутри напрягся — мало ли каким зигзагом история здесь пошла? Но вроде люди те же, хотя события имеют иной раз совсем другое наполнение.
— Княжна расцвела, подарки от меня приняла очень благосклонно. — Купец многозначительно улыбнулся, вот только его глаза остались совершенно серьезными. — Князь Новгородский Святослав желает взять ее водимой женой сыну своему Владимиру, рабиничу. Но князь Роговолт готов отдать дочь только за его старшего сына Ярополка, что от умершей родами нурманки, дочери ярла. Теперь окончательное слово за матерью Святослава княгиней Ольгой — как она решит, так и будет.
— Ага, — крякнул Андрей, машинально почесав затылок.
«Точно, история хоть и выкрутас крутой сделала, но иной раз на знакомую колею выходит. А ведь Святославу не суждено здесь пасть от печенегов молодым, и из его черепа чашу не сделают. Потому что князь он не киевский, а новгородский, а „мать городов русских“ ныне совсем иной верой дышит. И прожил он уже намного дольше, раз сына женить хочет. Дети князя носят те же имена, только мать у Ярополка не угорская, то есть венгерская, княжна, а нурманка, из будущей Норвегии».
И тут же осторожно спросил, надеясь в душе на «повторение»:
— А князь Святослав хазарам свое предупреждение «иду на вы» прошлым летом послал?
— А как же, пан Анджей. Все об этом и говорили. Хазары воинство собрали, тут варяги, что княжьей Русью зовутся, по ним разом ударили. Десна от крови чуть ли не с берегов вышла, настолько сеча была свирепа. Я думаю, теперь князь на Куйябу пойдет следующим летом.
Никитин слушал пана Ивана с неослабным вниманием, изредка поощряя его сделанными вовремя замечаниями. Оба собеседника прикладывались к чашам, и не прошло и часа, как фляга была осушена полностью. А заодно и бутыль, что стояла на столе — кислое вино под разговор и закуску тоже хорошо пошло.
— А что на Эльбе делается? Отчего торговля по реке рушится? Магометане не дают, что ли?
Андрей вспомнил давешнюю оговорку купца, а потому полюбопытствовал. Лаба только ведь для чехов, а так ее Эльбой немцы называют. А потому именно второе название
— Мусульмане к Эльбе еще не вышли, да вряд ли к ней и подойдут. Не те они стали, ослабели порядком. Хотя сила осталась, и поболее нашей найдется. За Рейн лучше не соваться.
В голосе купца ощутимо звякнули холодные нотки неприязни, будто клинок из ножен вынули и обратно с силой кинули. Новак шепотом выругался, приложился к чаше с вином, отпил и поставил на стол.
Отер ладонью пышные усы и заговорил очень тихим голосом, словно боялся, что их могут подслушать в трактирном гаме, где с каждым часом и выпитым кувшином разгоралось веселье.
Расшалились купеческие челядники, насытившись. А вот его воины вели себя тихо, хотя с девками вовсю баловались. Но оружие держали под рукой, да и пили в меру, чтоб с утра похмельем не маяться.
— «Братство святой Марии» устье полностью перекрыло, да и на самой реке орденские замки стоят. Совсем худо для купцов стало — хорошо бы законную десятину брали на крестовый поход и церковь, так они две с нас дерут, одну в пользу Святого престола, другую себе. Да и первую, говоря откровенно, себе тоже оставляют.
— А что ж они так? Закон же не чтят?
Андрей насторожился — название братства ему было до боли знакомо. Оттого походило на очередную ухмылку истории, течение которой с нового русла иногда входило в знакомую «старицу».
Дело в том, что в его истории под таким названием скрывался рыцарский орден, основанный немецкими рыцарями в Палестине во время Крестовых походов.
Но существовал он там недолго, перебравшись вскоре на северо-восток, к Балтийскому морю. А там начал крестить огнем и мечом язычников-пруссов, пока полностью их не перебили.
И название второе получил — Тевтонский орден, с характерной эмблемой в виде черного креста с широкими концами.
— Орден Святого Креста по совести брал! Что мы, не христиане, что ли, не понимаем? А эти…
Купец огорченно взмахнул рукой и плеснул себе в чашу вина из бутыли. Андрей сделал то же самое, и собеседники дружно выпили.
— Как орденцев с Эльбы выперли, так «братья» житья не дают. Вот и приходится через ляшские земли торговлю вести, а у этих панов семь пятниц на неделе. Князь Болеслав за торговлю радеет, а магнаты так и норовят ободрать нас как липку.
— А орденцы чем занимаются?
Андрей небрежно задал вопрос, хотя внутри все нервы были натянуты как струна — купец сам затронул интересующий его вопрос, еще как интересующий, до зуда.
— Захирел совсем орден. Можно даже сказать, что почти прекратил свое существование. Нет, замки в Моравии у него еще остались, но всего парочка. В Силезии один есть, да здесь неподалеку, в Бяло Гуру, сельца еще имеются. И все. Какая уж тут сила, немощь одна! С Каталаунского разгрома орден так и не оправился. Ведь одним махом тогда и великого магистра Валленштейна там потеряли, и всех трех магистров, и семь командоров из девяти. Так и не оправился орден…