Крестоносец
Шрифт:
А Миша уж не терялся, растекался мыслию, точнее — словами, по древу, рассказывая мелодраматическую историю в духе женских романов: о том, как бросила его неверная возлюбленная, сбежала с заезжим стеклодувным подмастерьем, кстати говоря — немцем.
— Ай-ай! — качали головами девки.
Купчиха тоже дивилась:
— Нешто так может быть? Чтоб прямо на глазах… в постелюшке… Ох ты, Господи, грехи наши тяжкие! И слушать-то такое стыдно… Да ты говори, говори, мил человек, чего замолк?
Михаил и продолжил, насыщая
— Прихожу как-то в хоромы… а они — там! Нагие! Он — лежит, а она…
— Ой-ой-ой! Вот курвищи-то!
Девки стыдливо краснели, а глазки-то были масляными!
А купчиха, ну такое впечатление, возбудилась, словно от порнофильма — вот-вот бросится!
— Ну, а дальше, дальше-то что? Не томи, сердечный!
— Дальше? — Ратников многозначительно усмехнулся. — А дальше будет, как на след полюбовничков выйду… Уж погляжу! Ужо, сладко-то им не придется!
— Ой, господине… ты это… полегче, полегче…
— Да уж… ужо, в монастырь спроважу!
— От, это верно! А только как ты их найдешь-то?
— Прослежу. Помните, говорил про браслетики? Стеклянные такие, желтенькие?
— Ну!
— Вот, по ним и прослежу. И вы мне в том поможете!
— Мы? А как?
— А слушайте…
Проинструктировав неожиданных волонтерок, Ратников довольно подпоясался и, подумав, решил еще раз пройтись по торговой площади в надежде, что, может быть, и самому повезет — или браслетик увидит, или вызнает что-нибудь.
Шел, можно сказать, гоголем — фу-ты, ну-ты — шапка на затылок, орешки каленые пощелкивает — молодая купчиха угостила, верней — ее девки. Шел, шел, приценивался, приглядывался… и нарвался… Сам даже поначалу не понял, чего это на него монах орденский выпялился, словно баран на новые ворота? Сутулый такой монах, худой, со смурным подозрительным взглядом, больше подходящим какому-нибудь полицейскому детективу, нежели божьему человеку.
— Хальт! — вдруг закричал монах, словно ударенный током. — Хальт! Держи его!
Вот тут-то Ратников его и узнал — брат Дитмар. От которого убег еще по осени, в бурге, точнее сказать — уехал на машине.
А орденский монах уже ухватил беглеца за пояс и вовсю звал кнехтов. А те — кнехты — вот они, тут как тут — целое «копье», человек с дюжину. С копьями, с мечами… Вызверились — ату, мол его! — бегут, суки!
Миша, конечно, не долго думал — намахнул крестоносному братцу в морду, наотмашь кулаком, от всей души!
Тот так и улетел за рядок, сбивая наваленные на прилавке горшки и кувшины. Хозяин — горшечник — тут же заругался, наподдал незадачливому монаху еще — нечего чужие горшки бить! Хоть и немец — а нет такого закона!
Ратников ничего этого не видел и ругани не слыхал — бежал, подхватив полы полушубка, чтоб не мешались.
Перепрыгнул один рядок, другой,
Все… некуда деться… Разве что — к берегу…
Беглец развернулся, юркнул в проулок, и ноги в руки… А сзади уже неслись, орали! Хорошо еще — никто не метнул копье… наверное, брат Дитмар предупредил, чтобы живьем брали. И как только узнал, в новом-то — с вислыми усами — прикиде? Узнал… умный… впрочем, если б умный так мог бы зря глотку не рвать — сперва подозвал бы кнехтов… Видать, спонтанно все вышло…
Ах, гады — близко! Вот-вот схватят.
Выбежав на берег, Миша рванулся к горке, где катались детишки, прыгнул к кому-то в санки:
— Хей, поехали, покатили — а ну, кто быстрей? На калач с маком спорим!
И покатил!
А за ним — и все детишки, так что подбежавшие кнехты остались без санок… разве что на рюхе по ледовой горке съезжать или на задницах… Так они и поступили — упорные, суки!
Ратников быстро поднялся, вскочил на ноги, осмотрелся… где-то они здесь должны были быть… не успели еще уехать.
Ага… Вот они! Сани…
— Эй, боярышня! Девчонки! Матушка! Погодь… Да погоди же!
— Да кто тут? Ой… мил человече! Ты как…
— Беда пришла, матушка, помоги… Полюбовнички кнехтов послали! Вона бегут, злыдни.
Купчиха прищурилась:
— Эвон, далеконько-то… Ну, ништо, не догонят. Садись, мил человек, в сани… Девки, подвиньтеся… А ты что спишь, Варфоломейка? А ну, гони давай!
Очнувшийся возница взял лошадей в кнут…
Ох, и помчались! Ох, и поехали! Едва все рядки — один за другим — не сшибли!
Хрипели лошади, на крутых поворотах скрипел под полозьями снег. Хватаясь за шубу Ратникова, визжали сенные девки…
А незадачливые кнехты копошились где-то внизу, с детьми, у подножия ледяной горки.
Глава 13
Февраль 1242 года. Псков
«Леви Страусс»
Над этим городом издавна тяготело такое злополучие, что в нем никто не боялся ни Бога, ни властей.
Михаил соскочил с саней в каком-то проулке, юркнул меж стоящих близко — едва только протиснуться — оград, пробежал мимо чьих-то хором и остановился лишь на паперти возле собора Иоанна Крестителя — отдышался в толпе, перевел дух.
Нет, никто уже больше за ним не гнался. Давно уже… Брат Дитмар! Узнал-таки, крестоносное рыло! Теперь будут искать… но Псков — не какая-нибудь деревня, народу много, тем более и времени-то у тевтонцев почти нет — не пройдет и месяца, как город возьмет Александр Грозны Очи. Если осторожно, не паниковать — вполне можно продержаться.