Крестоносец
Шрифт:
Наконец, впереди, справа от проселочной дороги показалась знакомая и родная роща у подножия холма. Проехав сквозь нее по колее, проложенной любителями пикников и шашлыков, мы оказались на нашем месте, на уютной окруженной березами полянке в паре десятков метров от берега реки Лещихи.
– Никого, и это радует, - вздохнул Энбри, оглядев берег.
– Мальчики ставят палатку и готовят мангал, - распорядилась Алина, - а девочки будут отдыхать. Ой, как давно я ждала этого момента!
Домино молча встала рядом со мной, сжимая в руках свой рюкзачок.
–
– шепнул я ей на ухо.
– Это наше место.
– Эвальд, потом будешь любезничать, - встрял Энбри, таща из машины кастрюлю с маринованным мясом.
– Через час, после свежего воздуха и простора, будете трястись от голода. Ставьте мангал.
Такие вечера запоминаются на всю жизнь.
Ясное звездное небо над головой. Пахнущий дымом, ароматный и тающий во рту шашлык. Загадочная магия пламени костра, в которое хочется смотреть без конца. Магнитола в "буханке" наигрывает чарующие треки из "Ведьмака", и наступающая ночь прямо-таки пропитывается магической аурой.
Мы сидим на покрывале вокруг тазика со второй партией шашлыка, чашек с салатами и нарезанным хлебом, пьем пиво за магию Белтана и за Профессора.
– Как ты думаешь, пора?
– внезапно спрашивает Энбри у Арсения.
– Думаю, пора, - улыбаясь, отвечает Арс.
– Вторую канистру начали, значит, пора.
– Что пора?
– спрашиваю я, глядя, как Энбри лезет в "буханку".
– Сейчас посмотришь.
Михалыч возвращается с длинным свертком, развязывает ремешки и разворачивает плотный зеленый брезент. Ой, мать, да он не только удочки с собой взял!
– Ух, ты! Настоящий!
– Самый настоящий, господа, - Энбри берет меч в руки и вынимает его из ножен.
– Сделано по точному образу и подобию шотландского клеймора пятнадцатого века. Кельтская гравировка на голоменях - по моим эскизам.
Мы по очереди хватаем меч, чтобы рассмотреть его и ощутить в руках тяжесть настоящего, а не ролевого оружия. Энбри стоит, скрестив руки на груди, с видом Наполеона на Аустерлицком поле.
– Все на месте, - заявил Арс, любуясь отсветами костра на клинке.
– Даже четырехлистный клевер на концах дужек. Гляжу, чойлы на клинке. Суровый меч. Вы, Андрей Михайлович, теперь по полной хайлендер.
– Да, и потенциальный ходок под статью о холодном оружии, - усмехнулся Энбри.
– Оружие-то боевое, боевее не бывает. Меч выкован из стали Т10, хотя изначально я договаривался на сталь 5160. Пришлось доплатить за вольфрамовую добавку.
– И сколько?
– спросил я, наслаждаясь тяжестью оружия и тем, как рукоять меча лежит в ладони.
– Две тысячи американских рублей с работой. Кузнец ковал, его дочка делала гравировку на клинке и ножны. Естественно, все под великим секретом, за такие вещи кузнецу ничего хорошего не светит. Так что, мальчики-девочки, про мой секрет - никому.
– Мог бы этого не говорить, - заметила
– Вообще-то я идиот, - сказал Энбри.
– На эти деньги мог бы съездить отдохнуть, но... Давно мечтал иметь настоящий меч, с детства, можно сказать. Не сувенирный, а настоящий. Теперь вот хвастаюсь, как мальчишка.
– Мой папа, - вдруг сказала Домино, - однажды сказал, что у оружия есть душа. И у этого меча обязательно должно быть имя.
– Точно!
– Энбри немедленно наклонился и чмокнул Домино в макушку.
– Существенный элемент легенды о любом оружии. Жду предложений от крестных.
– Стоп!
– заявила Алина, вставая.
– Я ждала полночи, чтобы все было, как положено, но по такому случаю...
В объемистом рюкзаке Алины, оказывается, были не только пакеты с фруктами и теплая кофта. На свет божий появляются совершенно средневековые на вид вещи: бархатный камзольчик, зеленый капюшон с зубцами по низу, шапочка лучника с пером, расшитый плащ, длинная темная монашеская сутана.
– Макс подогнал, - поясняет Алина, выкладывая вещи на траву.
– У них в театре ставят "Робин Гуда", вот я и попросила... для лучшего антуража. Переоденемся, а потом и начнем крестины меча. А это мне, - Алина достает последний сверток в полиэтилене.
– Девочки переодеваются в палатке.
– Супер, - заявляет Арс, рассматривая на вытянутых руках кафтан с пуфами на рукавах.
– Все хорошо, только бутафорской воняет.
Мы делим одежду и напяливаем ее на себя. Начинаем ржать - вид у всех потешный. Лишь Энбри вполне в образе - монашеская сутана гармонирует с его очками и лысиной. Арс в длинном плаще и в шишаке из папье-маше выглядит забавно.
– А ты у нас чисто богатый горожанин, - заявляет мне Михалыч, пока я разглаживяю складки на камзоле и пытаюсь расправить смятое перо на шапочке.
– Еще бы тебе штаны-брэ и туфли с оооочень длинными носами.
– Ага, типа эльфы, - заявляю я, подбоченившись.
– Меня так и разбирает поговорить на латыни.
Мне не отвечают, потому что из палатки появляются Алина и Домино. На Алине длинное прямое платье из зеленого шелка и шапочка с вуалью. А Домино...
Вот тут у меня появилось странное, почти мистическое чувство. Глядя на Домино, одетую в приталенный дублет с вышивкой на рукавах и средневековый капюшон с квадратными зубцами, конец которого свешивается ей на правое плечо, я подумал, что именно так должна была выглядеть эльфийская охотница. Еще бы лук и колчан со стрелами, да высокие гетры на ноги...
– Ну, как вам я?
– Алина продефилировала мимо нас, раскачивая бедрами.
– Сама шила специально к празднику.
– Отлично, - Энбри похлопал в ладоши.
– Настоящее эльфийское платье.
– Слушай, ты прямо Мильва Барринг, - шепнул я Домино.
– Супер видуха.
– Итак, все приняли свой истинный облик, засим начнем, - пробасил Энбри, делая благословляющие жесты.
– Как единственное в этой почтенной компании лицо духовное, благословляю вас, дети мои. Во имя Отца, Сына, Святого Духа и Профессора, аминь.