Крестоносец

Астахов Андрей Львович

С верха стены окружающий наш мир казался еще мрачнее. В сгустившейся темноте проблескивали редкие огни, горевшие в гавани и кое-где в городе. Черное облачное небо казалось глухим колпаком, надеваемым на голову бедняги, приговоренного к повешению. Сильный холодный ветер с океана налетал порывами, заставляя кровлю галереи жалобно скрипеть. Впереди, в сторожевой башне горел свет.

– Кто идет?
– услышали мы окрик часового.

– Шевалье де Квинси, - ответил я.

– Добро пожаловать, милорд.

Часовой был молод - мне показалось, еще моложе меня. Увидев нас, он

принял самую воинственную позу. Я услышал, как он шмыгает носом.

– Идите в караулку, - сказал я воину.
– Мы вас заменим.

– Да, милорд, - парень еще раз шмыгнул носом, перехватил поудобнее тяжелый самострел (толку от него в такой темноте!) и поспешил вниз. Мы остались втроем.

– Тебе не холодно?
– спросил я Элику.

– Холодно. Но виари терпеливы. Надо подготовиться к приходу тумана.

– Я готов, - сказал я, вставив горящий факел в поставец.
– Надеюсь, нам не придется торчать тут всю ночь.

– По-моему, начинается, - негромко сказал Домаш.

Мы с Эликой посмотрели вниз, во двор крепости. Так и есть - воздух на глазах становился плотным, мутным, размывая пламя горящих во дворе костров в пляшущие световые пятна. Нас коснулась новая волна холода. Над стеной поплыли зеленоватые щупальца мглы, окружая нас влажным коконом.

Элика быстро нашла в досках пола достаточно широкую щель и вставила в нее свой жезл, потом произнесла что-то - и магический посох засветился ярким белым светом, наполнившим всю башенку.

– Все время находитесь в круге света, - сказала она.
– И ни в коем случае не обнажайте оружия.

– Это еще почему?
– осведомился Домаш.

– Потому что нельзя. Эти духи приходят сюда неспроста. Надо узнать, что им нужно. Обнаженное оружие может спугнуть их или спровоцировать нападение на нас.

Туман стал между тем таким плотным, что стало тяжело дышать. Запахло уже не просто сыростью - болотом, гниением, заброшенным подвалом. Я почувствовал, как по моей спине ползет леденящий холод.

– Мерзкое место, - сказал Домаш, поежился, и я понял, что он испытывает те же ощущения, что и я.

– Это будто..., - начал я и осекся: мне вдруг показалось, что кто-то легко и мимолетно коснулся меня холодной ледяной лапой. Я с вскриком отскочил ближе к светящемуся жезлу, едва не налетев на магичку.

– Они тут!
– шепнула Элика.
– Молчите и не подходите к границе круга! Говорить буду я.
– Тут эльфка сделала глубокий вдох и заговорила: громко, протяжно, зловеще; - Kymaen araii no arynnan guir! Kymaen utherene parh cruach arentori orssa! Kymaen rahnayn cha lluallen uladd nie gruachan! Jen pderjiit te murranne! Aelad troh, aelad uffayr, aelad broyth!

Никогда в жизни не верил в привидения. Всегда считал, что это полная чушь. А тут... Мы стояли, дрожа от холода и страха на верхушке башни, утонувшей в плотном, пахнущем смертью зеленоватом тумане. И в этой фосфоресцирующей, наползающей со всех сторон пелене, будто на проекционном экране, медленно проявлялись плывущие в воздухе человеческие силуэты, Они обступили башенку со всех сторон, смотрели на нас, их глаза вспыхивали в тумане как зеленые звезды. А еще я услышал их голоса. Много голосов, жалобных,

тоскливых, жутких, от их звука меня, несмотря на страшный холод, пробила испарина, а сердце и прочие внутренности сжались до болезненного спазма. Я не понимал, что они говорят, но это было еще страшнее. Будто сама Смерть разговаривала со мной разными голосами из этого гибельного тумана.

– Jen murranne ditey a mean!
– повторяла Элика раз за разом. Лицо ее исказилось, глаза загорелись мрачным огнем, а появившаяся на губах улыбка пугала не меньше, чем призраки в тумане.
– Ditey a mean anu magdannah ayth! Aelad troh, aelad uffayr, aelad broyth!

– Меня... сейчас вырвет!
– проскрежетал Домаш. Лицо его в колеблющемся зеленом свете выглядело как физиономия утопленника, пролежавшего неделю в воде.

– Они плачут, - заговорила Элика с жуткой, совершенно несоответствующей моменту улыбкой.
– Они жалуются, что их души не могут найти покоя с тех пор, как умерли их тела. Король Ллаиндир построил поминальный храм, но не смог подобающим образом похоронить останки замученных, потому что вода и огонь уничтожили их. Лишь души их были при помощи Магии Упокоения заключены в Сосуд покоя, где и пребывали веками. Это все, что для них могли сделать придворные маги Ллаиндира. Теперь Сосуд покоя кем-то разрушен, души свободны, но не могут найти свои тела. Они просят помочь им. Они просят восстановить Сосуд или же найти их тела.

– Элика, я больше не могу!
– Я чувствовал, что мне становится все труднее и труднее дышать.
– Проклятье, сделай хоть что-нибудь!!!

– Еще немного, салард... Ditey a mean anu magdannah ayth muarranen heath! Hoenn`a Llayndyr tiess a varhath n`Poath ar n`Paceah? Hoenn`a tiess?

Я услышал слабый вздох, и туман начал редеть. Очень скоро стали видны частокол стены и галерея. Исчезло ощущение жуткого холода, и я почувствовал, что мое сердце, точно очнувшись от комы, начало качать кровь по жилам.

– Все, - сказала Элика.
– Они уходят. Проклятье, я должна была догадаться сама, в чем дело!

– Дерьмо святых угодников!
– Домаш вытирал всей пятерней мокрое от пота лицо, губы у него тряслись.
– Вот это ночка!

– О чем ты должна была догадаться?
– не выдержал я.

– Кара искала святилище Ллаиндира в Айлифе, - ответила эльфка, - но теперь я понимаю, что она ошибалась, или...

– Или что?

– Пойдемте отсюда, - предложила эльфка.
– Тут все закончилось, больше я ничего от них не узнаю. Надо поговорить с Дуззаром. Немедленно.

– Отличная мысль, - согласился я.
– Только сначала надо переодеться. Я весь мокрый.

***********

Вернувшись к себе, я с помощью Лелло снял доспехи, переоделся в сухую одежду, выпил кубок вина и послал за де Тороном. Начальник стражи явился незамедлительно.

– Вы идете с нами, - сказал я.
– Нам необходимо немедленно собрать военный совет.

Де Торон почтительно поклонился. Вскоре подошли Элика и Домаш, и мы впятером отправились к инквизитору.