Крестраж # 1
Шрифт:
***
— Гарри! Вставай! Лекция уже кончилась,— сердито тормошила меня Гермиона.
— Ну хватит уже,— хмуро сказал, я зевая во всю пасть.
На лекции Бинса я как-то уютно придремал на толстенном талмуде, от чего на моей морде отпечаталось тиснение кожаной обложки старинного фолианта, которое я сейчас с раздражением растирал ладонью на своём лице. Это была та самая книга про метаморфа, что упоминала Гермиона, и которую мне без каких-либо препятствий выдала наша библиотекарша мадам Пинс.
Пока я только прочитал чуть больше половины, и теперь с подозрением смотрел на Гермиону. Книга действительно оказалась написана архаичным английским с большим количеством датских или норвежских слов, что свидетельствовало о том, что неизвестный писатель был совсем не магом. Обычно в те времена маги
"Исход семьи Шомма в земли друидов". Из названия я сначала подумал о каком-то героическом эпосе с преодолением группы людей всевозможных опасностей при этом самом исходе. Оказалось, что на обложке отображён лишь результат, и почему эти самые Шомма свалили всей толпой в эти самые земли… мда. Все дело было в Айвене Шомма по кличке "Хор-Пересмешник".
Сильный волшебник, опытный воин, умелый метаморф и в то же время клептоман, обманщик и блядун, что летописец описывал с неприкрытой завистью, и выставлял чуть ли не как доблесть. Но этот крендель был действительно примечательной личностью, чувак, что называется, отжигал… Одна только сцена с маггловской баронессой, некой леди Оррой, чего стоит. Перекинувшись в здорового волкодава, два месяца он жил в спальне баронессы, как пёс-охранник, попутно каждую ночь наставляя густые и ветвистые рога барону Оррою, воевавшему в это время своего соседа, тоже барона.
"…его уд великолепный за её белоснежными ланитами…"
Нда… Так ещё после всего внаглую обнёс сокровищницу баронского замка.
Посмотрев окончание текста, я выяснил, что кончил он закономерно плохо, по пути подставив всю свою семью. Но ушел красиво, ничего не скажешь. После того, как этого Хора перестали привлекать маггловские аристократки, он стал наведываться к замужним магичкам и его практически сняли с молодой жены тогдашнего наследника Ноттов, когда он притворялся этим самым наследником… активно так притворялся. В последующем бою, метаморфа объединёнными усилиями восьми магов упокоили, но перед этим он отправил к Хель половину нападавших. Вот потому-то семья Шомма и отправилась к друидам на рога аж в нынешний Уэльс и потом очень долго воевала с родом Ноттов. Теперь же Шомма перекрестились в Шоммингов, и их наследник Альберт Шомминг сейчас даже учится на четвёртом курсе Рейвенкло. Видимо, кровь даёт о себе знать и у него тоже присутствуют ярко выраженные признаки латентного метаморфа в виде постоянно стоящих дыбом волос.
Несмотря на очень специфический текст, в книге были великолепные гравюры, выполненные с достойной тщательностью, и как многие в волшебных книгах, движущиеся. Хорошо хоть там не были отображены постельные подвиги метаморфа. Иначе эта книга была бы суперпопулярной среди всех поколений молодых магов Хогвартса и к сегодняшнему моменту она была бы затасканной и потрёпанной, как и любой другой бестселлер. Несколько анимированных картинок показывали три боевые формы метаморфа и процесс преображения. Пёс, похожий на лохматого мощного крокодила; длинноногий, четырёхлапый чешуйчатый ящер и перекаченный стероидами бабуин. Сила, скорость и ловкость. Суммируя — книга была интересна только этими изображениями, и получалось, что этот старинный метаморф не имел универсальной боевой формы, а предпочитал узкоспециализированные воплощения. Хотя, могло быть и такое, что он не был специалистом в анатомии и химерологии, ведь тогда можно не такие убогие формы себе сконструировать.
— Интересные книги вы читали, будучи первокурсницей, мисс Грейнджер,— заметил я, ухмыляясь и запихивая фолиант в свою сумку.
— Откуда я знала, что в библиотеке и такие книги есть?— покраснев, смущённо буркнула она.
— Ну да, ну да,— задумчиво ответил я. — К сожалению, тут нет ничего нам полезного… почти ничего. Я вот, например, узнал, что есть несколько интересных поз, которые до сегодняшнего дня слабо себе представля…
— Гарри Джеймс Поттер!
***
Сегодня Хэллоуин и я уже традиционно не ожидал от этого дня ничего хорошего. По воспоминаниям
Несмотря на то, что в этот день погибли мои родители, по этому поводу я не чувствовал ничего. Ни какой-то светлой грусти, ни сожаления, ни чувства мести, ничего, кроме напряжения и готовности к неприятностям. Как бы это не смотрелось со стороны и не характеризовало меня как их сына, но они сейчас мертвы, а дерьмо, свалившееся на меня, и в котором я барахтаюсь который год — вот оно, здесь и сейчас.
Поэтому сейчас я сидел в Большом зале Хогвартса и вяло ковырялся в очередной оранжевой херне с тыквенным запахом, тыквенным вкусом, и Мерлин побери, тыквенным цветом. Найти бы того ублюдка, кто придумал на этот праздник такое меню и медленно поджарить его пятки. Или нет! Лучше заставить съесть за раз все эти пироги, пудинги, запеканки, желе, пирожные и ещё сотню различных блюд из тыквы и, сука, в конце, вколотить в его глотку вон тот галонный графин с ненавистной мочой тыквы. Страшный этот праздник — Хэллоуин. И в первую очередь для моего желудка. Это вон, Уизлюк аж давится какой-то очередной тыквенной фигнёй и чавкает, как на свиноферме. Его такая пытка и не проняла бы. Поди ещё бы и счастлив был бы.
— Гарри, тебе плохо?— спросила с тревогой Гермиона, участливо заглядывая в мои глаза.
Я посмотрел на неё больными глазами побитой собаки, жалостливо и чуть не плача сказал:
— Очень плохо, Гермиона. Меня хотят отравить! Насильно заменить всю мою кровь тыквенным соком. Они хотят, чтобы моя плоть стала такой же оранжевой и вонючей, как этот овощ! Они превращают меня в тыквенного монстра, Гермиона! Спаси меня!
От этой моей речи, как всегда сидящие неподалёку Лаванда с Парвати синхронно поперхнулись чаем, между прочим, единственным блюдом не из тыквы, а Финниган с Томасом, натурально заржали. Кретины!
— Да ну тебя! Опять смеёшься!— несмело улыбаясь, возмутилась Гермиона.
— Вообще-то тому, кто придумал нас так кормить на Хэллоуин, нужно сделать так, чтобы он весь год подобным питался,— грустно вздохнул я. — Невозможно есть эту… фигню.
— Это ведь для всех праздник, кроме тебя. В этот день погибли твои родители и я это имела в виду,— с сочувствием и серьёзно сказала она. — Все веселятся в такой день и никто даже не думает, что тебе может быть от этого неприятно и плохо.
Просто милота, когда она вот такая. С серьёзным видом говорит банальные вещи и искренне переживает за кого-то.
— Забудь, kotenok, всё хорошо. Стараюсь не думать об их гибели и не нужно поэтому портить праздник другим. Пойдём лучше погуляем где-нибудь,— предложил я.
С праздника нас не отпустили. На выходе из зала стоял патруль из весело переговаривающихся старост и отпускали студентов только до уборной. С какого перепуга они так делали, мне непонятно. Или типа: веселись либо сдохни? Чей-то махровый тоталитаризм просто процветает сейчас. Под мои возмущённые претензии к нам подошла нервная МакГонагалл и поинтересовалась возникшей проблемой. На что я, заводясь, начал качать права. Всё равно не отпустили. Напоследок МакГи лишь посочувствовала моей утрате, сказала пару тёплых слов о моих родителях и повспоминала о том, какие они были замечательные люди, но всё же отправила меня и Гермиону обратно за стол. Что-то всё же с этим миром не так. Или они наконец-то просекли, что Хэллоуин, Хогвартс и Поттер вместе взятые очень опасная штука, как нитроглицерин без флегматизатора, и теперь специально присматривают, чтобы не рвануло. Обратно я возвращался злой как мантикора и чем ближе подходил к столу, тем сильнее становилась концентрация тыквенных миазмов, что бесило ещё больше. Кажется, я себе психологическую травму заработал с этим праздником. Везде эта долбаная тыква, на столе, на значках студентов и в качестве украшения Большого зала, везде!