Крестьянка в наказание
Шрифт:
— А что помните?
— Вернулись охотники. Вас устроили на первом этаже. Меня выгнали. Вы совсем плохи были. А я не могла уснуть. И заняться ночью было нечем. Пошла и села плести кружево… Всё. Больше ничего не помню, кроме одного — мне казалось, пока работаю, делаю хоть что-то, вы будете жить…
Искоса глянув на супруга, пожала плечами. Что могу сказать ещё? Ничего.
— Это вы своей работой спасли мне жизнь, — тихо проговорил герцог, доставая из-под подушки аккуратно сложенное кружево.
Вздрогнула, поняв, кружево покрыто бурыми пятнами.
—
— Можно?
Протянула руку.
— Конечно.
Герцог положил в мою ладонь полотно. Расправила его на колене. И сама удивилась — это как же я такой сложный узор с первого раза сотворила?! Всего за два дня?
Вспомнилось — водила грифелем по листу, словно во сне, брала в руки коклюшки…
Золотые и серебряные нити переплетались, вроде без особого порядка, но получилось завораживающе. Однако пятна крови всё портили.
— Надо почистить… — проговорила едва слышно.
Герцог услышал. Быстрым движением ухватил полотнище и притянул к себе.
— Ни в коем случае!
Удивлённо посмотрела на него.
— Вы так ничего и не поняли?
Помотала головой.
— Анна, какой вы ещё ребёнок! — он откинулся на подушку и уставился в потолок.
Потом посмотрел на меня и начал говорить. Говорил долго, объясняя — я наделена даром. Даром редчайшим. И эти два дня творила настоящее чудо — сплетала наши жизни, жизни наших детей, в единое целое. Своей магией смогла пересилить яд, попавший в его кровь, смогла подарить ему долгую и счастливую жизнь. Впрочем, не только ему — нам! И теперь этот кусок кружева, обагрённый моей кровью, стал амулетом, хранящим наш род — нас, наших потомков…
Сидела, неприлично открыв рот. Я маг?!
Герцог рассмеялся, посмотрев на моё ошалелое выражение лица.
— Да, моя дорогая, и не просто маг. Вы Плетельщица. Вы редкость, появляющаяся далеко не каждое тысячелетие. Простая тесёмка из рук Плетельщицы может стать величайшим оберегом. Видимо, совсем зло в нашем мире обрело силу, если боги послали в него такое чудо, как вы.
— Я о таком и не слыхала…
— Да, мало кто о таком слышал. А уж видеть и подавно. В доказательство одно могу сказать — вы на себя в зеркало смотрели? Неужели ничего не заметили?
— Не смотрела, — буркнула я, — чего я не видела. Всегда тощая была, сейчас, наверняка и смотреть страшно.
— Не в этом дело. Вон зеркало, подойдите, посмотрите.
С трудом поднялась и подошла к камину, над которым висело большое зеркало. Глянула на себя и застыла — концы моих почему-то потемневших волос сейчас серебрились. У бабушки седина так не светилась, как сейчас мои волосы. Брови и ресницы стали чёрными. Глаза остались цвета "тёмного пива", как говаривал батюшка… Вот почему и Галита, и леди Мальвина странно смотрели на меня?
— Это как же?
Провела по волосам ладонью — шелковистые, как и были.
— Это знак, магия ваша проснулась. Уверен, в детстве вы были совсем
Меня осенило — и он, и король, они не красят так странно волосы?
— Это у всех так?
— Да. Чем сильнее магия, тем сильнее цвет у концов волос. Чаще всего дети-маги рождаются темноволосыми. В нашей стране это редкость, вы же знаете, — кивнула.
Да, у нас в семье мышиный волос только у меня был. Рулана иногда меня мышью и звала. В деревне у всех волос от золотистого, до русого. Да и в основном так. Тёмные волосы я, пока в городе не побывала, и не видела.
— Вот! Магия просыпается, концы волос ребёнка начинают светлеть, затем меняют цвет на цвет основной стихии. Первый признак мага. В этот момент знающие люди и начинают малыша проверять на магию. Вы впервые заметили это во взрослом возрасте, — супруг пожал плечами и опять похлопал по краю кровати, приглашая присесть рядом.
Пошла. Всё ещё чувствовала слабость. Если бы не мой норовистый характер, вся стать была бы полежать ещё денёк.
Присела и решила отложить раздумья на потом. Что уж теперь. Не начинать же красить волосы? Вот ещё. Представила себя с совсем светлыми концами волос. Чудная буду. Кстати, вдруг вспомнилось — графиня Белторн. У неё концы волос отливают синевой, как крыло бабочки. Она тоже маг? Ладно, узнаю потом. Сейчас есть вопросы, меня интересующие больше.
— А что эти Плетельщицы могут?
— Много чего. Могут судьбу человека к лучшему повернуть. Могут больному помочь. Могут судьбу найти помочь. Ребёнку счастья сплести могут. Не могут единственного — никому зла причинить. Не получится.
— Так это же замечательно. А почему тогда не говорят об этом?
— Анна! — супруг глянул укоризненно. — Вы меня спасали, плели, не покладая рук, не ели, не пили. Мне рассказали, как ваши мышцы разминали, они же каменные были! Глаза, вон, до сих пор покрасневшие. Щёки ввалились. А представляете, этак постоянно? Вы человек очень добросердечный, к вам народ валом повалит. И над каждым вы сердце разбивать будете. Надолго вас хватит?
— Ну, я же давно уже плету кружева. И ничего.
— Это не просто плести придётся. Вы мне помогли — всю мою боль через себя пропустили. Сами говорите — вам казалось, пока хоть что-то делаете, я живу. А так ведь и было. Его величество нашёл вас уже в почти невменяемом состоянии. Вы же все свои силы, всю свою магию на плетение положили! Я научу вас это чувствовать, но от этого, казалось бы, простого переплетения нитей, магией фонит, сильнее, чем от алтаря в храме!
Вот это да! Я такое могу? А ведь и правда. Если этак убиваться над каждым куском кружева… Я ведь и не помню ничего кроме одного — надо работать. Не заметила, как время летело, не евши и не пивши сидела… Как сил-то хватило?