Кричащая лестница
Шрифт:
— И часы?
Локвуд не сводил с меня глаз, Джордж, напротив, даже головы не поднял, продолжая читать свой комикс — «Изумительные Арабские Ночи», лениво перелистывая страницы.
— Часы… — я сделала глубокий вдох. — У них эхо не такое сильное, как у ленты и ножа, это позволяет утверждать, что их владелец не умер или, в любом случае, очень долго их не носил. Но они связаны со смертью, тем не менее. Со многими смертями. И… это не слишком приятно. Я слышу громкие голоса и крики, и… — я вздрогнула, взглянув, как мило они поблескивают, лежа на столе.
Каждая метка на золотистом корпусе, каждая потертость и каждая черточка в местах сгибов кожаного ремешка
— Мерзкая вещь. Я не могу долго держать эти часы. Не знаю, что именно с ними случилось и где вы их взяли, но к ним никому не следует прикасаться, никогда. И уж точно они не для глупого собеседования.
Я наклонилась, взяла два последних печенья и опустилась обратно. Пока я жевала, меня накрыла великая волна «Все пофигу», и я с удовольствием поплыла на ней, откинувшись на спинку и глядя куда-то вверх. Я была выжата, как лимон. Ведь это мое седьмое собеседование за несколько дней. И я сделала все, как умела; если Локвуд и этот тупица Джордж по достоинству не оценят моих стараний, то не стоит и беспокоиться о них.
Молчание продолжалось целую вечность. Джордж не отрывался от комикса. Локвуд зажал руки коленями, сидя, как священник на толчке, глаза обращены в никуда, страдальческое, созерцающее выражение застыло на лице. По его обеспокоенности я поняла, что мне больше не нужно оставаться здесь.
— Ладно, — сказала я наконец, — провожать меня не стоит.
— Расскажи ей о правиле печенья, — пробормотал Джордж.
Я повернулась к нему:
— Чего?
— Расскажи ей, Локвуд. Надо сделать все сейчас и напрямую, а то хлопот не оберемся.
— Правило состоит в том, что каждый работник агентства берет только одно печенье за раз, строго по кругу. Это справедливо и создает порядок. Нельзя брать два печенья даже в стрессовой ситуации, — сказал Локвуд.
— Одно печенье за раз?
— Вы схватываете на лету.
— Другими словами, я получила работу?
— Безусловно, вы получили работу, — ответил Локвуд.
Глава 7
Здание на Портланд Роу, 35 одновременно являлось и домом, и штаб-квартирой оперативников агентства «Локвуд и компания». Оно выглядело довольно-таки необычным — приземистое и почти прямоугольное снаружи, расположенное на верху небольшого склона, сзади оно возвышалось над нагромождением кирпичных стен сада. У него было четыре этажа, если считать просторный подвал и крошечный чердак. Жилые комнаты находились на верхних этажах, офис располагался в подвале, на самом деле, это разделение было очень образным. В жилых комнатах, к примеру, было множество всяких потайных открывающихся и откидывающихся дверей, за одними скрывались стойки с оружием, за другими мишени или раскладушки, или гигантские карты Лондона, усеянные разноцветными булавками. Подвал, главным образом, был подсобкой, где можно попрактиковаться с рапирой, при этом над головой колыхались носки, висящие длинными рядами на бельевых веревках под потолком, здесь же наполняли фляги солью из коробки, при этом громко урчала стиральная машинка.
Мне все нравилось, хотя и озадачивало немало. Большой дом, полный по-взрослому дорогих вещей, при этом самих взрослых здесь и в помине не было. Только Энтони Локвуд, его заместитель Джордж. И теперь еще я.
В первый день Локвуд познакомил меня с домом. Сначала он показал чердак, с низким сводчатым потолком. Там находились две комнаты: мизерная душевая, в которой раковина, душ и унитаз стояли вплотную; а еще милая спаленка, достаточно большая для односпальной кровати, шкафа и комода. Напротив
— Здесь я спал, когда был маленьким, — сказал Локвуд. — Эта комната давно пустует… с прошлого ассистента. Бог с ним. Его выбор. Если хочешь, можешь тут жить.
— Спасибо, — ответила я. — Была бы признательна.
— Ванная маловата, конечно, но зато только твоя. Ниже по лестнице есть еще одна — гораздо больше, но пользоваться ею означает меняться полотенцами с Джорджем.
— Э-э-э, спасибо, я лучше останусь здесь.
Мы покинули чердак, спустившись по узкой лестнице. Коридор этого этажа был темным и мрачным. Посередине лежал золотистый ковер, полки были забиты книгами в мягких обложках — потрепанные копии «Еженедельника Фиттес» и «Теория Парапсихологии Моттрама», а рядом с ними в ассортименте дешевые детективы и ужастики, тут же серьезные книги о религии и философии. Как и в холле, куда я зашла в самом начале, как и в гостиной, где проводилось собеседование, стены украшали всяческие артефакты — включая погремушки, сделанные, как мне показалось, из человеческих костей.
Локвуд проследил за моим взглядом.
— Это полинезийский охотник за призраками, — сказал он. — Девятнадцатый век. Предположительно изгоняет привидений своим звуком.
— Работает?
— Не представляю. Не использовал его. Может, стоит попробовать, — Локвуд указал на одну из дверей. — Это ванная, если потребуется. Там моя комната и комната Джорджа. Я бы посоветовал быть тут осторожней. Однажды я вошел, когда он занимался йогой голышом.
С усилием я выбросила из головы эту картину.
— Так это был твой дом в детстве?
— Ну, тогда он принадлежал моим родителям. Теперь он мой. И твой, разумеется, пока ты здесь работаешь.
— Спасибо. А где твои родители?
— А сейчас пойдем на кухню, — сказал Локвуд. — Я думаю, Джордж готовит ужин.
— Что там? — спросила я.
На этаже была еще одна закрытая дверь, которую он не упомянул. Она ничем не отличалась от остальных и была рядом с его собственной спальней.
— Это мое личное, если ты не против, — улыбнулся он. — Там нет ничего интересного. Пошли. Я еще кучу всего не показал.
Первый этаж включал в себя гостиную, библиотеку и кухню, которая находилась точно в сердце дома, там-то мы и проводили большую часть времени. В ней мы пил чай с сэндвичами перед тем, как отправиться на задание, и по утрам после того, как возвращались. Обстановка кухни отражала слияние работы и отдыха. Там царил обычный, домашний беспорядок: пачки печенья, миски с фруктами, пакеты чипсов, а вместе с этим — сумки с солью и железом, тщательно собранные и готовые к выходу. Рапиры подпирали мусорные корзины, испачканные плазмой, ботинки отмокали в ведре. Самым странным из всего на кухне был стол. А точнее белоснежная скатерть, расстеленная на нем. По ней расползалась сеть из нацарапанных заметок, диаграмм, еще рисунки некоторых подтипов Гостей: Призраки, Солитеры и Тени.
— Мы зовем ее — умная скатерть, — сказал Локвуд. — Не потому, что она много знает, просто я положил кости Упыря с Фенчерч-стрит на план самой улицы, который набросал здесь, за чашкой чая с тостами в четыре утра. Эта скатерть хранит множество наших мыслей, теорий, на ней отражается интересные нити рассуждений… В общем, полезная штука.
— Еще она хороша для обмена ругательствами, когда все идет фигово и мы не разговариваем друг с другом, — заметил Джордж.
Он стоял у плиты и тушил мясо на вечер.