Крид: Кровь и Пепел
Шрифт:
***
Виктор Крид не помнил своего прошлого. Лишь обрывки образов — блеск клинка, запах крови, шёпот молитв — проносились сквозь туман забвения. Но его руки, огрубевшие от множества битв, помнили. Его тело, истерзанное, но непокорённое, помнило. И его меч, холодный и острый, помнил всё необходимое, дабы прокормить своего хозяина.
Он был просто рядовым ликвидатором в рядах Инквизиции, служащим одному из пяти великих кардиналов. Его задача была проста и жестока: уничтожать всех, кого назовут его покровители. Демоны, ведьмы, еретики —
Крид не задавал вопросов, потому что они были неуместны. Он был инструментом, и его задача состояла в том, чтобы исполнять приказы, не задумываясь об их целесообразности и морали. Его память была пуста, но его душа была наполнена холодом и железной волей.
Но иногда, в глубине своей памяти, он ощущал что-то ещё. В моменты тишины, среди грохота битв и криков умирающих, к нему приходили образы былой жизни. Образы великой силы, бесконечной мощи, а также чувство глубокой печали, оттеняющее эти воспоминания. Эти образы были неясными, но они подогревали в нём ощущение того, что он больше, чем просто ликвидатор. Что он — нечто большее, чем оружие в руках угрюмого кардинала.
После очередной резни, он нашёл в подземельях древнего храма старинный пергамент, на котором были написаны забытые руны. Когда он прикоснулся к ним, в его памяти мелькнули новые образы. Виктор начинал понимать, кто он есть на самом деле. Его бессмертие скрывало в себе тайну, потенциально способную и спасти, и уничтожить остатки мира.
Пергамент был истёртый, края его крошились, словно изъеденные временем. Однако сами руны, выведенные тусклой, но стойкой краской, сияли странным, внутренним светом. Виктор Крид прикоснулся к ним кончиками пальцев, ощутив пронзительный холод, проникающий сквозь кожу прямо в кость.
Это был отрывок из Гоэтии, демонической книги царя Соломона, запретного тома, содержащего знания, недоступные смертным. Имена демонов, заговоры, печать Сатаны — всё это было написано на пожелтевших, изъеденных временем страницах. Виктор не знал, что с ним делать, что означает этот ужасающий знак древней мощи и как он связан с его бессмертием.
Он ощутил пронизывающий взгляд, словно десятки пар глаз — различных существ, живых и мёртвых — наблюдали за ним. Сотни убийств, сотни смертей — и ни одна из них не вызывала в нём таких чувств, как сейчас. Знаки на пергаменте содержали знания не только о мире живых, но и о мире мёртвых, и о том, что находится за его пределами. Возможности, до которых он никогда даже не допускал мыслью. И этой возможностью он не мог не воспользоваться.
Не зная, что делать, он, повинуясь инстинкту, спрятал пергамент за ворот рубахи под рясой, поближе к сердцу. Холодные, жёсткие руны коснулись его груди, будто в глубине его сердца проснулось эхо забытого прошлого. Он запомнил каждый символ, каждую запятую, каждую букву. Это был его новый секрет, его новая тайна, новая возможность. Возможность определить своё место в этом мире, где смерть была не концом, а лишь началом некой забытой им истины. Истины, которая могла либо уничтожить, либо спасти его.
Вскоре к нему спустиля и крайне задумчивый кардинал.
Кардинал Альфонсо де ла Круз — фигура сложная и многогранная,
Альфонсо — один из пяти великих кардиналов, но, в отличие от других, он не стремится к открытой власти. Его влияние простирается не через громкие речи и грозные указы, а через сеть секретных сообществ и тайных союзов. Он — мастер интриг, чей ум проницателен и хитер, а цели зачастую скрыты даже от его ближайшего окружения. В его действиях есть что-то от ученого-алхимика, тщательно и методично собирающего ингредиенты для своего великого дела.
Альфонсо де ла Круз не просто церковный деятель. Он — стратег, тактик, политик и, в некоторой мере, даже мистик. Что умело манипулирует людьми и обстоятельствами, используя свои знания о человеческой природе и силу своей веры. Он верит в свой путь, но дорога к цели проходит через тень и кровь — только это уже другая история.
Виктор Крид смотрел на пламя свечи, отражающееся в полированной поверхности своего клинка. Огонь плясал, дрожащие тени изгибались и извивались на стенах, напоминая ему о бесчисленных смертях, которые он видел. Но сегодня его не мучила тяжесть прошлых убийств. Сегодня его мучила пустота. Пустота памяти, пустота души.
Он был должен кардиналу Альфонсо де ла Крузу. Это была не просто присяга, это было нечто большее. Альфонсо дал ему цель, смысл существования, место в этом безумном мире, позволив идти рядом. Он дал ему рутину, чтобы притупить память. Он стал ему как отец. Он предоставил ему задание, приняв в свои ряды.
Виктор не задумывался о том, что делает Альфонсо. Он не копал глубоко. Его задача была проста: исполнять приказы. Убивать. И он это делал. Без сомнений. Без раскаяния. Без эмоций. Лишь холодная эффективность.
Но сегодня он держал в руках пергамент, спрятанный под рубахой, и чувствовал не только холод рун, но и нечто ещё — холод странного ожидания. Он помнил каждый символ, но не понимал их значения. Это было как загадка, которая мучила его больше, чем любая битва.
Он думал о своём прошлом, о своей цели. Что он делает? Для чего он живёт? Он был инструментом, но чьим? Служит ли он добру? Или он просто бездушное оружие, движимое лишь инстинктом уничтожения?
Ответы не приходили. Оставался только блеск клинка в пламени свечи, отражающий пустоту, которая находилась внутри Виктора Крида. Пустоту, которую он пытался заполнить, исполняя приказы Альфонсо де ла Круза, не понимая, что именно он заполняет — свет или тьму.
— Не находил ли ты здесь книги, Виктор? — сухо осведомился де ла Круз, его нефритовые глаза, обычно спокойные, теперь блеснули скрытым интересом. Он стоял у каменного камина, за спиной которого темнел глубокий проём, вероятно, ведущий в секретный подвал. Воздух в комнате гудел от невысказанного.