Крид: Кровь и Пепел
Шрифт:
— И первыми демонами призови легатов Мрачного Сада, — закончил инструктаж кардинал, его голос звучал тихо, но уверенно, словно он произносил не приказ, а древнее заклинание. — Они позволят тебе вербовать людей и тварей, когда-то бывших людьми, но ещё не до конца утерявших человечность. Их полуиспорченное сознание будет восприимчиво к влиянию Гоэтии, а остатки человечности сделают их более податливыми нашему влиянию.
Крид молча кивнул, его лицо оставалось непроницаемым, как маска. Он внимательно вслушивался в каждое слово кардинала, словно стараясь уловить скрытый смысл, заложенный между строк. Он чувствовал не
— Легаты Мрачного Сада… — прошептал он про себя, задумываясь над этим загадочным названием. Он никогда раньше не слыхал об этих демонах.
— Они — хранители грани между мирами, — как будто читая его мысли, продолжил Альфонсо. — Мастера манипуляции, умеющие искусно использовать человеческие слабости. С их помощью ты сможешь найти тех, кто готов принять нашу сторону. И помни! Если цель — спасение души, то цель оправдывает средства.
— Да будет так, ваше Высокопреосвященство, — лихо козырнул Крид, его движения были резкими и точными, словно он только что вышел из битвы. — Я начну немедленно.
Убрав меч в ножны, он взял пергамент со списком участников и их адресами. Его взгляд остановился на одном из имён, и он невольно сжал губы. Среди названий таверн и заброшенных поместий он увидел знакомое имя — женщины, чьи глаза он помнил с ужасающей чёткостью, даже несмотря на то, что не помнил ничего из своего прошлого.
Задумчиво вчитываясь в список соучастников и их адреса, Виктор Крид отправился в путь. Его шаги были твёрды и уверенны, но в его сердце царила только холодная эффективность, и глубокое чувство тоски, и одиночества. Он был один. Один со своей целью, один со своим прошлым, один с ужасающим будущим.
PS
Ваши лайки и комментарии ускоряют написание проды.
Спасибо
Глава 2
(Несколько лет назад)
Сполето — город-крепость, вцепившийся в склоны холмов мёртвой хваткой. Его стены, изъеденные временем и войнами, словно зубы у старого чудовища, грозят небу. Дома, сжатые тесно друг к другу, похожи на камни в могиле. Узкие улицы, заваленные булыжником, извиваются как змеи. За городом раскинулись безжизненные холмы и тёмные леса, в которых скрипят ветви и воют ветры. Воздух сырой и холодный, пахнет камнем, пылью и чем-то ещё, тёмным и угрожающим. Город словно утопает в вечных сумерках, и только тусклый свет пробивается сквозь мрак, напоминая о хрупкой надежде, которая может в любой момент сломаться.
Солнце, пробиваясь сквозь редкую листву, рисовало на воде реки причудливые узоры. Течение было медленным, ленивым, отражая в своей глади безмятежность окружающего мира. Виктор Крид, сидевший на поваленном дубе, казался частью этого пейзажа – неподвижным тёмным силуэтом на фоне яркой зелени. Его длинная борода спускалась до самой груди, сливаясь с тьмой его одежды. Глаза, обычно горящие внутренним огнём, были притушены, отстранены.
Чертоги его разума были пусты. Не было ни мыслей о миссии, ни планов, ни страхов. Лишь чистота, безмятежность и странное чувство полноты, заполняющее пустоту. Его сознание пассивно воспринимало красоту окружающего мира – шелест листьев, пение птиц, лёгкий ветерок, играющий в его волосах.
Рядом,
Миг безмятежного шелеста листвы и птичьего пения прервал дикий, пронзительный рык, подобный звуку сломанного охотничьего рога. Этот звук, разорвавший тишину леса, заставил птиц замереть в воздухе, а белок — затаиться в укрытиях. Воздух словно сгустился, предвещая беду. В воздухе витали запахи прелости, сырости и чего-то ещё — приторно-сладкий, затхлый аромат, который, словно липкая смола, оседал на языке, вызывая тошноту.
Спустя несколько бесконечно долгих секунд из зарослей бурелома, истерзанных временем и гнилью, появилась тень. Она медленно, словно неохотно, выплыла из полумрака, раздвигая ветви и кусты. Это был вовкулак — жуткое зрелище, вызывающее не столько страх, сколько отвращение и жалость.
Его серая, сморщенная кожа, подобная пергаменту, обтягивала кости, подчёркивая ужасающую худобу. Рёбра, острые и тонкие, как птичьи перья, проступали сквозь клочья грязной шерсти, а живот был впалым, словно у изголодавшегося пса. Его глаза, два горящих уголька, сверкали в полутьме, искажённые голодом и яростью. Из пасти, из которой торчали жёлтые, заострённые зубы, вырывался тяжёлый, прерывистый вдох, сопровождаемый хриплым стоном. Казалось, что он давно забыл, что такое сытость, и этот голод пронизывал всё его существо, делая его ещё более пугающим. Воздух вокруг него вибрировал от его животной ярости и отчаяния.
Вовкулак с диким рыком бросился на детей. Его длинные когти сверкнули в воздухе, оголились острые зубы. Дети, окаменев от ужаса, лишь успели вскрикнуть, как между ними и чудовищем мгновенно оказался Крид. Его движение было столь стремительным, что казалось, он что он оказался там в один миг.
В тот же миг Виктор с нечеловеческим усилием схватил вовкулака за кадык. Его пальцы, впиваясь в шею твари, побелели от напряжения. Чудовище, оказавшись в тисках железной хватки, забилось в конвульсиях; когти царапали воздух, зубы щелкали, пытаясь прогрызть руку Виктора.
С лица вовкулака стекала пена, смешанная с кровью. Его рык превратился в глухой хрипящий стон. Виктор, с искажённым от усилия лицом, крепко держал чудовище; жилы на его руках вздулись, словно канаты. Дети, прикрываясь спиной Крида, с ужасом наблюдали за этой сценой; их глаза расширились от ужаса и одновременно от изумления перед мужеством незнакомца. Воздух дрожал от напряжения, наполненный звуками борьбы и тяжёлого дыхания. Смертельная схватка продолжалась.
Мгновение — и стремительный, как удар молнии, бросок Крида. Тварь, ещё секунду назад изливающая ярость и отчаяние, оказалась прижата к земле могучей ногой воина. Земля под стопой Крида просела, а из-под сдавленного тела волколака выступила тёмная, вязкая жижа. Густая, чёрная, как смоль, жидкость, пахнущая разложением и гнилью.