Крик ангела

Тулина Светлана

Это случилось как раз тогда, когда Азирафаэль подумал, что Кроули неплохо справляется. Ну, если учитывать все сопутствующие обстоятельства.

Ангел стоял за колонной в восточной части ротонды, прижавшись щекой к прохладному гладкому мрамору, и с умилением смотрел, как Кроули терзает эспандер, доставленный Азирафаэлем из ближайшего спортивного магазина. Ну, то есть пытается терзать. Шипит сквозь зубы, дергает и так и этак, вертит рукоятки, пытаясь ухватиться поудобнее, но так и не может толком растянуть слишком тугую резиновую ленту.

Кроули

заявил, что ему нужно восстанавливать загубленный мышечный тонус, а то за две недели лежачего режима на диване он окончательно превратится в медузу. В этом не было ни малейшего смысла: приведя в порядок эфирное и оккультное тела, Кроули в два счета (вернее — в один щелчок пальцами) восстановил бы и мышцы своей человеческой оболочки, если бы с ними действительно что-то стало не так. Но Кроули явно тяготился беспомощностью и бездельем и искал, чем бы себя занять. А главное — он попросил… Он так редко о чем-то просил. Азирафаэль, конечно же, не смог отказать, хотя в этом и не было смысла.

Впрочем, в том, что сам Азирафаэль наблюдал за Кроули, спрятавшись за колонну и угол шкафа, смысла не было тоже. Он точно так же мог смотреть, удобно устроившись в кресле у дивана, — Кроули бы все равно не заметил, что за ним наблюдают, особенно если бы Азирафаэль не шевелился и не дышал. Но почему-то смотреть издалека казалось как-то… правильнее, что ли. Словно бы не навязываясь лишний раз. Словно бы просто…

Под ногой что-то хрустнуло. Отшатнувшись от неожиданности, Азирафаэль ударился локтем о шкаф, поморщился: не то чтобы очень больно, но неприятно, да и шум опять же… Глянул вниз.

Роза. Опять на полу, та самая, черно-алая… была.

Кроули повернулся на звук.

— Ангел? — позвал он неуверенно, не позвал даже, спросил скорее. И замер, прислушиваясь. Азирафаэль тоже замер, смутившись, словно его застукали за чем-то предосудительным. Он не откликнулся сразу.

А в следующую секунду стало поздно.

— Ангел?! — выдохнул Кроули в полный голос, отчаянно, навзрыд, задыхаясь, срывая горло и вжимаясь спиной в спинку дивана. Руки его слепо шарили вокруг, лицо исказилось. — Ас-с-сгел!!!

Азирафаэль успел отскочить за шкаф и крикнул уже оттуда:

— Минуточку, мой дорогой!

Вернее, не крикнул — безмятежно пропел, причем в сторону: отсюда голос пойдет не напрямую, отсюда будет казаться, что говорят из соседней комнаты или кухни, особенно если кричать, повернувшись спиной:

— Уже иду, дорогой, сейчас!

Когда пару мгновений спустя он, нарочито шурша домашними туфлями по ковру и стараясь унять бешено колотящееся сердце, вышел из-за шкафа, Кроули уже сумел взять себя в руки. Разве что бледен был и дышал неровно. Ну и в одеяло вцепился так, что побелели костяшки пальцев.

— Ты… уходил? — Голос у Кроули был хриплый и ломкий.

Темнота. Полная темнота, на всех планах. И тишина. И даже чертов ангел куда-то исчез, а в темноте

могут таиться любые кошмары, и можно только предполагать, холодея от ужаса… Впрочем, нет, ему не надо предполагать.

Он знает.

— На кухню. Хотел выпить какао…

— А. Ты… что-то там… уронил?

— Да. Кружку. — Азирафаэль решил, что немного обиженных ноток в голос добавить не помешает. — Между прочим, любимую. По твоей, между прочим, вине.

— Это с чего бы вдруг? — мгновенно, хотя и слабо, ощетинился Кроули. — Растяпа и все роняешь ты, а виноват опять бедный демон?!

Вот так-то лучше.

— Ты так громко на меня рявкнул, что я испугался.

— Я не… А не надо… было. Я просто… просто думал, что ты далеко. И хотел докричаться. А вовсе не… не рявкал. Ясно?

— Ясно.

— И это… сделай мне тоже.

— Сделать что?

— Какао! Чего непонятного?!

— Сейчас? — Азирафаэль моргнул.

— Да!

Кроули явно требовалось время — хотя бы на то, чтобы перестали дрожать руки. Что ж, Азирафаэлю тоже.

Только вот больше молчать он не собирался.

— Дорогой, тебе точно какао? — громко уточнил Азирафаэль полторы минуты спустя уже из кухни, открывая банку с какао и доставая из холодильника молоко. — Не чай? Или, быть может, все-таки кофе?

— Ангел! Если бы я хотел чая, я бы так и сказал: чай! Я же просил сделать какао! Чего в этих двух словах тебе непонятно?!

— Ничего, дорогой, как скажешь… А тебе на молоке или сливках?

— Молоко.

— Хорошо, дорогой. А зефир?

— Что зефир?

— Ну зефир! Я люблю какао с зефиром, чтобы он слегка растворился такой, тебе тоже добавить?

— Ангел! Я. Хочу. Просто. Какао!

— Без зефира?

— Да.

— Уверен?

— Да!

— Ну и ладно, ну и незачем так кричать, я не глухой, я все слышу.

— Ангел!

— Да, мой дорогой?

— Ты смерти моей хочешь?!

— Дай-ка подумать… — Не улыбаться было трудно, особенно вернувшись к дивану и видя, какие преувеличенно страдальческие гримасы демонстрирует Кроули в ответ на каждую реплику. Но Азирафаэль старался. — Наверное, все-таки нет, иначе зачем бы я тратил на тебя свое любимое какао? Давай-ка я тебе помогу сесть, лежа пить не очень удобно, к тому же оно горячее.

Пристроив под бока продолжающего ворчать Кроули пару подушек и убедившись, что сидит он устойчиво и надежно, Азирафаэль вложил ему в руки большую горячую кружку.

— Осторожно, горячее!

Кроули, конечно же, только фыркнул в ответ и тут же сунул туда нос. Кто бы сомневался! Азирафаэль взял с придиванного столика вторую чашку, втянул сладкий шоколадный аромат, грея руки. Но так и не пригубил. Ждал.

Кроули оторвался от чашки. Снова фыркнул, на этот раз немного иначе, неуверенно. Сморщил нос, уставившись на Азирафаэля повязкой (повязка тоже пошла морщинами, словно он прищурился, ехидно и обвиняюще).