Крик и шепот
Шрифт:
— Если мы тебя откормим, все девушки будут держаться от тебя подальше, — при этих словах Агата многозначительно подмигивает мне.
— Пока Кейди со мной, остальные девушки могут тусоваться с Дином, — с улыбкой отвечаю я.
Она старательно затягивает шнурки на своем кремовом халате. Он надет поверх ночной рубашки, какие обычно носят пожилые женщины. Вероятно, такие были популярны еще до того, как я родился. Ее тапочки сильно поношены и очень старые. Если бы я не знал, что оскорблю Агату, то давно бы купил ей пару новых. Но они существуют уже много лет и практически уже стали частью
— Как твоя семья? — спрашивает она и сдвигает свои очки немного вниз. Агата смотрит поверх стекол на меня. — Твой отец хорошо себя чувствует?
Я сжимаюсь при упоминании о моем отце. Вчерашний ужин был катастрофой. И это воспоминание неприятно не только мне.
— Все так же. Жесткий и несгибаемый. Что еще нового? Тебе Кейди рассказала об этом?
Ее губы сжимаются в тонкую линию, а брови сходятся вместе от беспокойства.
— Он любит тебя и просто пытается тебя защитить. Ты ведь знаешь.
Раздражение проносится по всему телу, но я все равно киваю.
У Агаты есть ответы на все вопросы.
И опыт.
Она мне как вторая мать.
— Я знаю. Но в своей попытке защитить меня он причиняет мне боль.
— Она сильнее, чем ты думаешь, Йео, — уверяет меня женщина.
Я проглатываю бекон и обдумываю ее слова.
— Ты видела внутреннюю сторону ее бедер?
Агата садится напротив меня и дует на кружку с кофе. Она постоянно пьет черный кофе. И это всегда выводит нас с Кейди из себя.
— Сигаретные ожоги?
Я немного напрягаюсь от ее слов, я киваю.
— Этих шрамов не было, когда я в последний раз был с ней.
Агата хмурит брови и слегка качает головой.
— В последний раз, когда ты был рядом с ней, Кеннет тоже нечасто заходил. Ты же знаешь, каким он бывает. Паскаль и он, оба. Как эпидемия в этом доме.
— Я подрался с Паскалем прошлым вечером, — ворчу я, потирая переносицу. — У него с собой было оружие.
Агата хмурится.
— Паскаль, хочешь — верь, хочешь — нет, не слишком часто заходит. Не знаю, зачем он появился вчера вечером. Боунзу обычно удается держать его подальше.
Я вспоминаю, как задел чувства Боунза вчера вечером, и нервно сглатываю. Сегодня утром я его не видел. Я не знаю, сколько времени пройдет, прежде чем он будет готов снова показаться здесь.
— Боунз набил тату с моим именем у себя на соске, — говорю я ей со вздохом.
Агата тихо смеется.
— Да, я хорошо знаю его татуировки. Он тебя любит. Как и все мы. Ты — часть этой большой сумасшедшей семьи, Тыковка.
— Что я, по-твоему, должен сделать? — спрашиваю я. — Я думал, что когда вернусь, все встанет на круги своя. Но Кейди крайне ранима. Боунз тоже, если уж на то пошло. Моя семья с высокомерием относится к ней с того дня, как познакомилась с ней. Я просто хочу, чтобы они приняли мою любовь к ней. Все ее стороны. Каждую ее темную и уродливую часть.
Агата встает и берет мою тарелку. Она никогда не оставляет беспорядок на кухне. Зашумела вода — значит, она уже моет посуду. Я выбрасываю остатки еды.
— Знаешь, — говорит она, вытирая тарелку, и резко переводит на меня взгляд. На ее губах играет легкая, озорная улыбка. — Ты мог бы собрать семейный совет. Покажи им альбом, который ты собрал. Расскажи
Я думаю об альбоме, который стоит в комнате Кейди. Ее жизнь, которую я начал описывать для нее. В свои семнадцать. Я продолжал работать все эти годы — даже когда меня здесь не было. Это помогало Кейди справляться с некоторыми моментами ее жизни, которые требовали лучшего понимания. Я даже немного говорил об этом на некоторых занятиях в университете. Всякий раз, когда мы обсуждали эту тему. Мои преподаватели всегда проявляли неподдельный интерес, но я никогда не выдавал подробности настолько, чтобы кто-то прознал про Кейди.
— Не знаю, пойдет ли она.
— Так уговори ее пойти. Если она боится, то мне придется пойти с тобой. Я буду более чем счастлива помочь объяснить им все о нашей милой Кейди. Ты знаешь, что я люблю тебя, Тыковка. Я хочу, чтобы ты и она, вы оба, были счастливы.
Я притягиваю ее к себе и вдыхаю ее неповторимый запах пожилой женщины. Она всегда меня успокаивает.
— Сегодня утром я позвонил специалисту по ремонту. Они будут здесь позже, так что не забудь оставить дверь не запертой. В этом доме слишком жарко, — говорю я ей, когда она меня отпускает.
— Я прослежу и оставлю записку для остальных членов семьи. Что сегодня на повестке дня?
Пробежав пальцами по волосам, я смотрю на нее усталым взглядом.
— Папа уже прислал мне сообщение сегодня утром. Он хочет встретиться у него в офисе, чтобы оценить несколько зданий. Когда Кейди вернется, я хочу, чтобы она пошла со мной.
Агата удивленно поднимает бровь.
— Хочешь, чтобы Кейди пошла посмотреть здания с твоим отцом?
Я опускаю голову и киваю.
— Кейди — часть моего мира. Больше никаких пряток. Ей придется это принять. Черт, ей придется это принять.
Агата кивает.
— Ты прав. Я позабочусь о том, чтобы вразумить эту девчонку. Беги домой и прими душ, пока я не окунула тебя в эту раковину, Тыковка. Поговорим позже, милый.
Я наклоняюсь вперед и быстро целую ее в щеку.
— Спасибо, Агата. Ты моя любимая, маленькая леди.
Ее смех мелодичный и теплый.
— Ты тоже мой любимый, Йео.
— Этот мне нравится больше всего, папа. Он маленький, но в нем достаточно места, даже если я возьму партнера. С видом на реку Мононгахила. Доступный. Другие были слишком безвкусные. Они не по мне, — говорю я отцу, когда мы садимся в его черный «Рэйндж Ровер». Мы одновременно машем Рику Стэнфорду, риэлтору отца. — Хотя я могу сделать все сам. Тебе и маме не нужно этого делать.
Он тихо смеется и сверкает своим упрямым взглядом.
— Мы стареем. Позволь нам сделать это для тебя. Если это то здание, которые ты хочешь, мы примем необходимые меры и купим его.
— Спасибо.
Когда отец разворачивает машину, с его лица сходит улыбка. Он прочищает горло.
— Поговорим о прошлом вечере? О Кейденс?
При его словах у меня вскипает кровь.
Он не хочет, чтобы она была частью моей жизни.
Никогда не хотел.
Никогда не захочет.
— О чем здесь говорить? Вы, ребята, атаковали ее.