Крик совы
Шрифт:
— Я говорю с Ральфом, Никки, — ответил Роберт.
— Но он-то с тобой вроде разговаривать не собирается, а?
— Ральф, я думаю, вы знаете о драке между мной и Уинкупом? — спросил Роберт.
— Да, да, знаю, — отозвался Ральф и потер нос. Держа в руке высокий желтый стакан, он медленно вышел на середину комнаты, обогнул большой круглый стол для коктейлей. Потом быстро отпил из стакана.
— Ральф! Я понимаю, тебе эта бессмыслица надоела, — заявила Никки.— До чего же похоже на те бесконечные дурацкие споры, которые мистер Форестер всегда затевал со мной. Сейчас тоже конца не видно!
— Ральф
— Ох! Ну и тощища! — бросила Никки, круто поворачиваясь и взметнув ногой юбку. Она взяла со стола зажигалку, закурила сигарету и швырнула зажигалку на стол.
— Нет, — ответил Роберту Ральф.
— Ну вот, — воскликнула Никки. — Удовлетворен?
Роберт не испытывал никакого удовлетворения. Но Ральф снова исчез в спальне. И закрыл за собой дверь.
— Как ты смеешь являться сюда искать Грега! Ты — маньяк! Подглядываешь в окна за девушками, выбираешь себе подходящую! Да Грег прекрасно знает, как ты с ней познакомился! Верней, знал! А она-то, между прочем, нормальная? Тоже, наверно, чокнутая! Может, вы друг друга стоите?
У Роберта пересохло в горле.
— Что еще тебе говорил Грег?
Никки хмыкнула и вскинула голову.
— А тебе-то что до этого? Нет, Бобби, ты действительно рехнулся. Лишился последних мозгов. На кого ты похож? Посмотри на себя. Глаз подбит. Губа расквашена. Красавчик! — Увидев, что Роберт не собирается отвечать, Никки продолжала: — Подумай как следует, Бобби, ручаюсь, ты вспомнишь, как держал Грега под водой, пока он не захлебнулся! — она рассмеялась — Ну что, вспоминаешь, миленький?
Роберт медленно допил бокал и выпрямился. С Никки все повторялось, как в прежние дни, — оскорбления, ложь, — так они и жили. Больше здесь делать нечего. Он чувствовал, что Грег в Нью-Йорке, и Никки знает, где он. Придется действовать, исходя из этого, то есть просить полицию искать Грега здесь, но захотят ли они?
— Ну куда ты, Бобби? Сядь! Мы еще даже не начали разговор, — сказала Никки. — Не собираешься ли ты жениться на этой Дженни? Мне было бы жаль бедняжку, даже если она чокнутая
— Дело не в Дженни, — повторил Роберт. — У тебя что, сегодня уши заложило?
— Ничуть.
Вернулся Ральф. Он был в рубашке, в пиджаке, при галстуке. Взглянув на Никки, он прошел в маленькую переднюю и надел пальто.
— Решил пройтись? — спросила Никки.
— Немного. Пока, Боб. Надеюсь, еще встретимся, — сказал Ральф криво улыбнувшись, и открыл дверь на лестницу.
Дверь уже почти закрылась, когда Роберт вскочил и бросился за ним. Он вышел на площадку, и дверь квартиры громко захлопнулась. Ральф обернулся
— В чем дело, Боб?
— Вы ведь знаете, где он, верно?
Ральф смотрел на закрытую дверь
— Боб, я не хочу об этом говорить, — сказал он тиха — Простите, но не хочу.
— Вы имеете в виду, вы что-то знаете, но говорить не хотите? Если знаете, — он замолчал, так как Ральф пристально разглядывал то ли его щеку, то ли разбитую губу.
— Вот она какая, ваша родинка на щеке, — проговорил Ральф — Не такая уж большая, правда?
— Вы же меня и раньше видели, — смутившись, сказал Роберт. — Ральф, если вы… — Он услыхал, как за его спиной открылась дверь.
Подъехал лифт, и Ральф вошел в него. Роберт обернулся к
— Хочешь остаться за дверью? А ведь теперь мы можем побыть вдвоем.
— Великолепно! — Роберт прошел мимо нее в квартиру. Там на белом кожаном кресле рядом со стенным шкафом лежало его пальто.
Никки положила руки ему на плечи.
— Ну почему бы тебе не задержаться, Бобби? Знаешь, я по тебе скучала. Ничего удивительного! Ты — лучший из всех любовников, каких я знала, и другого такого, пожалуй, у меня не будет.
— Пусти, — он подался назад от ее приближающихся губ, она тоже отклонилась и окинула его лицо оценивающим взглядом. Роберт отстранился и двинулся к дверям.
— Милый, пошли в спальню! Ральф не вернется раньше, чем через час, я его знаю. Во всяком случае, дверь закрывается на задвижку, и черный ход тоже, — с улыбкой добавила она.
— Перестань, Никки! — Роберт потянулся к ручке двери, но Никки заслонила дверь своим телом.
— Ну не притворяйся, что тебе все равно! Не разыгрывай благонравного! Не поверю, что эта девица из Пенсильвании в постели лучше, чем я!
Роберт протянул руку за ее спину, пришлось коснуться ее талии, чтобы достать до дверной ручки, а Никки оперлась на его руку и засмеялась воркующим смехом, не разжимая губ. Так она смеялась и в самые худшие, и в самые нежные моменты их совместной жизни. Сейчас это было чистое издевательство. Роберт открыл дверь неожиданно, так что Никки стукнулась об нее головой.
— Прости, — сказал он и протиснулся мимо нее на лестницу.
— Не говори только, что тебе самому не хочется!
— Нет настроения. Пока, Никки.
— Это у тебя-то нет настроения? Да ты всегда только об этом и мечтаешь! — крикнула она ему вслед.
Роберт начал спускаться.
— Трус! — вопила Никки. — Трус!
Роберт быстро сбегал по лестнице, держа руку над перилами, готовый схватиться за них, если оступится.
— Трус! Ненормальный! — неслось ему вслед, — Псих!
16
Выйдя из дома на Восемьдесят вторую восточную улицу, Ральф спустился по Первой авеню и вошел в ближайший бар. Он заказал шотландское виски с содовой, выпил половину, а потом направился к телефонной книге возле гардероба и нашел номер гостиницы «Герб Сассекса». Позвонив туда, он попросил мистера Грешема «Странное имя выбрал себя Уинкуп», — подумал Ральф. Он вспомнил закон Грешема [2] , о котором Уинкуп вряд ли имеет представление и уж наверняка не может сказать, в чем он заключается. Закон, гласящий, что плохие деньги вытесняют хорошие, заставляя людей хранить втайне то, что имеет истинную ценность, но Ральф не успел до конца додумать, какая связь между этим законом и, вероятно, имеющей истинную ценность девушкой из Пенсильвании, за которую борются эти двое, как в трубке раздался голос Уинкупа.
2
Экономический закон, сформулированный английским финансистом XVI века Т. Грешемом: худшие деньги вытесняют из обращения лучшие. (Прим. перев.)