Крик совы
Шрифт:
— Но я-то не псих! — Грег повернулся к Ральфу спиной.
— Я так понял, что ваши друзья знают, где вы?
Грег круто повернулся, и его руки, словно маятники, откачнулись от тела.
— Забудьте о моих друзьях. Считайте, что я о них не говорил. Ничего они не знают. Ничего не пишут. Думают, что я умер. Я сам написал письмо начальнику Форестера.
Зазвонил телефон.
— Меня здесь нет, — сказал Ральф — И я сюда не приходил.
Грег понимающе улыбнулся и взял трубку.
— Привет! — сказал он. — Нет… нет… не был.
Ральф разглядывал листок, лежавший на письменном столе. Это была программа кинотеатра на Сорок второй Западной улице: «Сексуальные
— Да, — произнес Грег более мягко. — Я вспомнил. Не беспокойтесь ни о чем. Нет… Думаю, да… Да… Всего! — он повесил трубку.
Ральф, уже взявшись за ручку двери, смотрел на Грега. Грег отвел глаза.
— По-моему, вам надо завтра же уехать. Вернуться в Лэнгли или как там называется городишко, где вы живете.
— В Хэмберт Корнерз. Там и Дженни живет. В Лэнгли живет этот псих.
— Уезжайте, Грег.
— Вот как? — Грег улыбнулся — А зачем?
— Во-первых затем, что я уверен, Боб попросит полицию обыскать все нью-йоркские гостиницы. Он уже сообразил, что вы здесь и что Никки вам помогает.
Грег пожал плечами.
— Ладно. Перееду в другое место.
— А кто будет оплачивать ваши счета там?
— Послушайте, Ральф. Никки дает мне деньги в долг. У меня есть свои в банке, но не могу же я сейчас выписать чек, верно?
— Если вы завтра же не уедете, я сообщу в полицию, где вы, — сказал Ральф.
— С чего это вдруг?
— Я не желаю участвовать в ваших делах, — голос Ральфа внезапно зазвенел от гнева. — Между прочим, я могу заявить в полицию даже сейчас.
— Попробуйте только! Да я… — Грег ринулся к нему.
Ральф не пошевелился.
— Что вы? — он открыл дверь и вышел, захлопнув ее за собой.
Подойдя к лифту, Ральф нажал кнопку и обернулся посмотреть на дверь Грега — та оставалась закрытой. Тогда Ральф, медленно моргая, снова повернулся к лифту, он дышал тяжело, будто после драки. Ральф знал, что таким храбрецом он стал от ревности — Никки явно ведет с Грегом свою игру. Он подозревал жену, а там, где речь идет о Никки, любое подозрение равносильно уверенности… Как-нибудь утром или раза два после обеда, когда Ральф был у себя в конторе… А если этого пока не произошло, случится непременно. Еще один маленький триумф для Никки, хотя и не слишком блестящий. Еще один способ уязвить Ральфа — изменить ему с самым заурядным парнем на четвертом месяце совместной жизни. Еще один способ привязать к себе Грега, как она привязывает или стремится привязать к себе прочую шушеру — пьяниц и мошенников, которые ошиваются у них дома, — кого лестью, кого щедростью, кого дешевым гостеприимством, а кого и постелью.
Однако, оказавшись на улице и решив немного пройтись чтобы остыть, прежде чем взять такси, Ральф понял, что ни в какую полицию он сегодня не пойдет и, наверно, не пойдет и завтра. Он подумал, что и так припугнул Грега. Завтра, а может, даже и сегодня Грег уберется из города. Пусть плетет свои дурацкие интриги в Филадельфии или в другом месте, но, по крайней мере, не здесь, У Ральфа под носом.
Когда Ральф вернулся, Никки дома не было.
В голове у него сразу зашевелились черные мысли, и он заметил, что глупо улыбается словно хочет доказать самому себе, будто ее отсутствие ему безразлично. Он вспомнил, что два часа назад видел точно такую же улыбку на лице у Роберта. Ральф сомневался, что первое «да», которое произнес Грег, разговаривая с Никки по телефону, подтверждало, что Ральф у него, а второе, вероятно, означало, что Грег будет ждать ее у себя в номере.
Ральф снял пальто, пиджак и прошелся
Ральф принял душ и лег в постель; с полчаса он сосредоточенно изучал десяток скучных брошюр, выпущенных компанией по производству фруктовых соков: его агентство получило заказ на рекламу соков, рассчитанную на шесть месяцев. Агентство уже разработало подробный план действий, но компанию он не удовлетворил. Теперь Ральфу предстояло просмотреть весь материал и продумать, как его подать под другим углом. Но в голову лезли только дешевые каламбуры. Его уже тошнило от них. Последняя сигарета была давно выкурена. Он положил брошюры и проспект рекламы на пол и потушил свет.
Его разбудило щелканье замка открываемой двери. Ральф прищурился и посмотрел на световое табло часов — семнадцать минут третьего.
Никки приоткрыла дверь в спальню и, повиснув на ручке, сказала:
— Привет! Ну как ты?
Ральф сразу понял, что она не пила. Она играла в чуть застенчивую и слегка виноватую девочку.
— Спасибо. В порядке. Хорошо провела вечер?
— К твоей радости могу сообщить, что Грег уезжает сегодня, — сказала Никки и вышла перекинув пальто через плечо.
Свет в гостиной слабо озарял спальню, придавая ей унылый вид. Ральф глядел, как над пальцами его ног приподнимается светло-желтое одеяло.
— Куда он направляется? — спросил Ральф.
Никки стащила через голову белый ангорский свитер встряхнула его и повесила на стул. Бюстгальтера на ней не было, она их никогда не носила, скромностью же, напускной или естественной, она не отличалась. Уперев руки в бока, она повернулась к Ральфу.
— Он не сказал.
— Будем надеяться что в этот его Хэмберт Корнерз, или как он там называется.
— Ну нет. Только не в Хэмберт Корнерз, — она расстегнула ремешки на босоножках, сбросила их с ног, подошла к шкафу и расстегнула молнию на брюках.
— А тебе-то что до всего этого, Ральф? Для чего надо было грозить Грегу, что ты заявишь в полицию? Ты же знал, что не заявишь? С чего это ты решил быть святее всех святых? — задребезжав распялками, она повесила брюки.
Ральф промолчал. Он вспомнил, что, когда женился на Никки, его предупреждали — она выходит только за тех, кем, по ее мнению, может помыкать.