Криминал как основа происхождения Русского государства и три фальсификации тысячелетия
Шрифт:
Живут монголы «куренями». Курень — монгольское слово, означает круг юрт с юртой начальника кочевья в центре(стр. 91) (казаков жалко).
Ян также рассказывает о лихих монгольских почтовых ямщиках, весело мчащихся на тройках по заснеженному, сосновому, монгольскому бору. В отличие от остальных историков — у Яна они с… бубенцами. Забыли наши историки про бубенчики. А який жэ цэ монгол, колы бубенцив нима?
Историк Эренжен Хаара-Даван также восхищается монгольскими бубенчиками, но он пошел еще дальше. Он доказывает, что от бубенцов монгольских ямщиков произошли церковные колокола:
«До монголов в монастырях и церквях употребляли не колокола, а «било
У Яна большая часть монгольского войска закована в броню. Причем, как воины, так и кони. Все это наталкивает на мысль о мощной сталелитейной промышленности монгольских куреней. Вдобавок это абсолютно не влияет на «легкость» конницы. Если у западных рыцарей такая конница считалась «тяжелой» и каждому наезднику придавался оруженосец, то для монголов лишних четыре пуда металла не проблема. Учитывая, что все они, как и Чингиз-хан, высокого роста, потому как татары, то они этот вес даже не ощущают.
Нога монгольской лошади побывала там, где до нее не бывала нога никакой лошади, кстати, после нее тоже. Обычная лошадь может воевать только на равнине и в степи, а монгольская, времен ига, в лесу, в городе, в воде, в песчаной пустыне и главное — в горах. Назло всем козлам; в хорошем смысле этого слова. Имеются в виду горные козлы. Раньше только они могли забираться высоко по скалам, но монгольская лошадь их переплюнула. Она поднялась выше, да еще вместе с всадником, его женой, грузом и телегой. Конечно, после ига козлы были восстановлены в правах, но какое это было славное время для монгольских лошадей!
Ян описывает, как монгольский отряд Мукаджека переправляется через реку Пяндшир и сжигает за собой мосты, когда за ним гонится афганская конница. Для начала, Ян почему-то не знал, что нет такой национальности как «афганцы», и языка «афганского» тоже нет. Но суть не в этом. Речка на самом деле называется Пяндж, а «шер» в переводе означает — ущелье. Так что Пянджшер — это ущелье реки Пяндж. Ущелье находится между двумя горками. Одна высотой 6700 метров, другая 7700. Та, что повыше, называется Тирич Мир. А на высоте четырех километров течет сама Пяндж. Трудное для русского языка «Пянджшер» советские солдаты для простоты переделали в «Паншер», давайте так дальше и будем произносить.
А ущелье это не простое. И даже не золотое. Там добываются алмазы, причем открытым способом. Принадлежало это ущелье во второй половине 20 века Ахмад Шаху Масуду по прозвищу «Паншерский лев». И никто не мог добраться до Ахмад Шаха. Машины по скалам не ездят, танки тоже. Артиллерию не затащишь. Кони, в отличие от монгольских, тоже на ту высоту не поднимались. Только «пехом», при поддержке советских вертолетов. А какой из солдата-срочника боец против местного моджахеда? Горных подразделений в Советской армии практически не было. А против Ахмад Шаха нужна была хотя бы дивизия. Вот и маялись простые парни, проявляя мужество и настоящий героизм. Но человек, впервые попав в горы, больше похож на медузу, выброшенную на берег, чем на солдата. На высоте четыре километра атмосферное давление ровно в два раза меньше давления «уровня моря». Это составляет примерно 380 мм ртутного столба. Человек устает через минуту, хватает воздух, как рыба. Если сердце слабое, может долго не протянуть, поэтому наступление: «ура» и вверх, заканчивается при подъеме на двадцать — двадцать пять метров (примерно седьмой этаж). Первое время человек даже не может смотреть по сторонам, особенно вниз. Склон в 30 градусов кажется ему отвесным. Это не боец. Ни стрелять прицельно, ни раненого товарища вынести он не способен. Хоть бы самого тащить не пришлось.
В Судаке, в Крыму туристов водят в Генуэзскую крепость. Там есть сторожевая башня. Она метров на тридцать выше остальной крепости. Склон, по которому поднимаются,
Если какой-то шибко смелый человек не верит, что хождение по горам требует мужества и привычки, пусть вылезет на крышу, к примеру, двенадцатиэтажного дома и постоит на краешке. Когда почувствует, что сапоги уже наполнились, может отходить и вот только после этого смело заявлять: «Плавали, знаем!»
Поэтому когда В. Ян описывает, как монголы, впервые попав в горы, начинают лихо скакать по скалам и махать шашкой, можно с грустной уверенностью констатировать: не приходилось Яну самому лазить по горам. Он даже с высоты вниз ни разу не смотрел.
Лошадь может подниматься в предгорья до определенной степени. Ей нужна пологая дорога и желательно «приличный» ландшафт, без глубоких ущелий и узких тропок. Лошадь — существо нервное и нежное. Если она первый раз в горах — она такое способна «отчебучить»! Ее уже никто не сможет удержать и успокоить. Поэтому выше предгорий забирается не лошадь, а ослик. Да, да. Если верблюд — корабль пустыни, лошадь — корабль степей, то в горах тоже имеется свой — небольшой, но надежный пароходик. Он крепок телом и духом. Иногда излишне настойчив. Да, он проявляет ослиный характер и не склонен к самокритике. Но он верный друг и у него стальные нервы. Там, где конь встанет на дыбы от страха, свалится в пропасть и утянет остальных за собой, верный ослик только усмехнется и смело пойдет дальше.
Иногда горная тропа прерывается, переходит в крутые ступени или упирается в скалу. Теперь ослика надо нести на себе или поднимать на веревках. С лошадью такие номера не проходят. Не у всех хватит силенок лошадь таскать.
А ослика можно перенести и поставить на путь истинный. Там на ослика снова наваливают груз, и он опять молча «прет» вверх.
Но и ослиные возможности заканчиваются. Ослу нужна тропа в привычном понимании этого слова, когда ее нет, продвигаться в горах может уже только человек. Грузы в этом случае человек не таскает. Так, питание, теплые вещи, спальный мешок. Температура падает с каждым километром на 6,5 градуса. Если, например, у подножия температура 0 градусов, то на высоте 4000 метров она будет -26. В горах постоянно дует ветер, затишье бывает редко. В сочетании с низкой температурой условия тяжелейшие. Поэтому, если монголы поскакали в горы без перчаток, их всех ждала ампутация кистей рук из-за обморожения.
Без ослика человека в горы загоняет только сильная нужда — война, преследование, алмазы или спорт. Выше 5000 метров лучше вообще не подниматься. Там уже требуется специальное снаряжение, желательно кислородное оборудование и вертолет. Хотя вертолет на этой высоте тоже слабый помощник. Например, рабочая высота для Ми-8МТВ — 3500 метров. А посадку на 5000 в горах сможет совершить только очень опытный пилот, при условии максимальной разгрузки вертолета, хотя Ми-8 лучший вертолет в мире.
Одному из авторов приходилось «ходить» в Паншер, правда, не на вертолете, а на штурмовике. До ущелья можно добраться, перевалив через горы. С полной бомбовой загрузкой на большой высоте самолет плохо слушается управления. Движок работает на пределе, но при этом «еле тянет». И кажется, скалы сейчас тебе «вспорят брюхо». А как же? Такие высокие горы — препятствие для современного самолета. После того, как свалил в пикирование и «отцепил» лишних четыре тонны груза, самолет, облегченно вздохнув, становится управляемым. Теперь можно немного посмотреть по сторонам.