Криминал как основа происхождения Русского государства и три фальсификации тысячелетия
Шрифт:
До конца 14 века русская церковь также именовалась в писаниях «правоверной». Наряду с этим употреблялись наименования: христианская, истинная, апостольская, соборная и преславная. Но в основном летописцы называли — правоверная.
С 15 века наименование «православие» начинает употребляться, но и то еще в непривычном сегодня смысле. В Есиповской летописи основной редакции по Сычевскому списку (17 век, Тобольск) и Сибирском летописном своде в Головинской редакции (17 век, Тобольск) употребляется выражение «православнороссийские христиане», а в Мазуринском летописце (17 век, место написания не установлено) — «православнорусские князи».
Колоссов В.А. и Павлова Т.И. в своем исследовании православия
Ортодоксальный иудаизм также имеет место быть в природе. Если следовать логике, что ортодоксальный переводится как православный, то очевидно в переводе мы получим «православный иудаизм»? Согласитесь, немного режет ухо.
Дать исчерпывающее толкование наименованию термина «православный» с точки зрения христианской церкви невозможно. Почему и с какого времени восточная ортодоксальная христианская церковь стала называться православной, вразумительного ответа нет. Поэтому лучшим доказательством искусственного смешения славянства и христианства служит само наименование «православие», которое вынужденно осталось от ведической культуры после перехода к двоеверию.
Как мы вымираем?
Кто ведет войну ради человеколюбия, тот победит врагов.
Понятно, прежде чем рассуждать, «почему мы вымираем», хочется узнать, «как мы вымираем»? Всех, с кем нам пришлось обсуждать эту тему, сначала интересовал этот вопрос. Возможно, он «ближе к телу», щекочет нервы, ну и вообще, любопытно же.
По вопросу, «как мы вымираем», проведены тысячи исследований, построены миллионы графиков, написаны толстые, толстые научные труды. Но, как показывает практика, их мало кто читал. Обычно говорят: «Ты нам по-простому скажи. В двух словах». Попытаемся по-простому.
Простой пример. На начало 2002 года численность населения России составляла 141 млн человек, что на 7,3 млн меньше, чем на начало 1992 года. Ежегодные потери составляют 680 тыс. в год. Но это с учетом большого притока мигрантов в указанные годы. Атак, понятно, убыль гораздо больше.
По предположительным расчетам РАН, численность населения России к 2025 году, по сравнению с 2005-м, может сократиться на 30 млн. Демографический департамент ООН прогнозирует, что к середине настоящего столетия численность Населения страны может оказаться в 1,5 раза меньше, чем в начале 21 века.
Вот простенький пример, охватывающий отрезок всего в 4 года. По данным Минобразования, в 2007 году выпускников средних школ было 1100 тыс. чел., в 2010-м их будет 790 тыс.
Это так — очень простенько. Без научных терминов, хотя совсем без них обойтись не получится.
Прогнозы (ООН, Росстата и др.) свидетельствуют о неблагополучии в демографическом развитии страны, его кризисном состоянии, определяемым теперь уже привычным словом — депопуляция. Ее затяжной характер — это прямой путь к демографическому коллапсу.
Демографический прогноз строится, исходя из двух параметров: рождаемости и смертности. Но поскольку смертность — результат ожидаемый, считается, что в конце концов помрут все, кто родился. А вопрос «оттягивания» смерти не является основным предметом нашего разговора. Рост средней продолжительности жизни и соответствующее снижение смертности не могут компенсировать упадка рождаемости.
Поэтому мы сосредоточим свое внимание на рождаемости. Поскольку острота демографической ситуации в стране определяется прежде всего катастрофическим снижением частоты рождений, падением брачной рождаемости до предельно низкого уровня и неизбежностью ее дальнейшего сокращения. Наша страна столкнулась
В чем выражаются эти изменения? Прежде всего в России отмечен практически повсеместный переход к «современному европейскому» типу брачности, с присущим ему более поздним (по сравнению с традиционным российским) возрастом вступления в брак, ростом доли и числа юридически не зарегистрированных браков, повышением интенсивности процесса разводимости, хотя здесь мы уже далеко обогнали европейские страны. Это легко проследить по снижению суммарного коэффициента рождаемости, т. е. количество детей, рожденных на одну женщину. У нас он колеблется в пределах 1,3. Для сравнения в Швеции он равен 1,65, в Великобритании и Финляндии — 1,71, в Нидерландах— 1,73,в Дании- 1,74, в Норвегии— 1,80, во Франции — 1,89, в Ирландии — 1,98, в США —2,01. В то же время в славянских странах, бывшего соцлагеря, он еще ниже. К их числу относятся: Украина — 1,06, Чехия — 1,18, Словакия — 1,19, Белоруссия — 1,22, Молдавия — 1,21, Польша — 1,22, Латвия — 1,23, Литва — 1,23, Румыния — 1,24, Болгария — 1,29, Венгрия — 1,30.
Уровень рождаемости в нашей стране сейчас в 1,6 раза ниже, чем необходимо для обеспечения хотя бы простого воспроизводства населения, чтобы численность населения от поколения к поколению не уменьшалась. Баланс рождений при количестве смертей достигался бы в России при суммарном коэффициенте рождаемости равным 2,11. Последний раз такой уровень этого показателя имел место в стране в 1988 году. А поскольку у нас он 1,3, то понятно, что вымирание идет полным ходом.
Поскольку наша книга не является научным трудом, мы не делаем отдельных ссылок на источники, которыми пользуемся. Но во избежание подозрений, что все, о чем мы говорим, сами и придумали, мы назовем фамилии демографов и социологов, труды которых здесь использованы: В.А. Ионцев, A.A. Саградова, В.Н. Архангельский, А.Е. Иванова, В.Н. Кузнецов, Л.Л. Рыбаковский, С.В. Рязанцев, В.А. Бирюков, С.В. Захаров, Т.М. Малеева, М. Филд. Кто сталкивался с демографией, тому нет необходимости называть должности и ученые степени этих исследователей.
Как же демографы описывают происходящие у нас процессы?
Демографов в проблеме семьи обычно и вполне закономерно интересует та ее сторона, которая непосредственно связана с воспроизводством населения. Брачность традиционно исследовалась лишь в той степени, в которой она является фактором рождаемости. Но также речь идет и о таких тенденциях, как увеличение числа разводов, рост доли фактических (незарегистрированных) браков и доли одиноких в населении. Совокупность этих и других явлений в брачных отношениях, наряду со снижением рождаемости и уменьшением детности семьи, демографы и социологи ассоциируют с «кризисом семьи». Но вот какая штука! Ученые не определились: считать ли рост уровня разводности и расширение многообразия форм брака «кризисом семьи» или «эволюцией»?
К настоящему времени в эволюции брачности можно выделить четыре типа, два из которых описаны Дж. Хаджналом, и два типа, появившиеся после Второй мировой войны.
Традиционный тип брачности просуществовал в Европе вплоть до середины 18 века и характеризовался низким возрастом вступления в брак и низкой долей никогда не вступавших в брак на протяжении жизни.
Так называемый «европейский» тип брачности характеризовался значительно более поздним вступлением в брак и высокой долей окончательного безбрачия. Он просуществовал два столетия, вплоть до 1940 года. Становление в 18 веке европейского типа брачности сопровождалось изменением брачных норм и обычаев. Так «незамужняя жизнь» взрослых женщин воспринималась как нормальная, хотя не считалась альтернативой браку.