Криминальная фантастика (сборник)

Опалова Ила

Но ссора не состоялась. Сергей долго не мог попасть в дом. Автомобиль неожиданно заглох перед воротами. Однако назад машина легко пошла. У ворот опять остановилась, как вкопанная. И вот тогда Сергей понял, что его не пускает Фирс, не хочет ссоры для своего хозяина. В ярости он бросил автомобиль и пошел пешком. Но двери особняка не открылись. Ни одни. Он несколько раз обежал дом, потом обошел и, измотанный гневом и усталостью, сел возле главного входа.

— Фирс, старина, — обратился он к дому вслух. — Я не сделаю плохо твоему хозяину. Нам с ним надо кое в

чем разобраться. Да, наш разговор не будет тихим. Но мы и в детстве ссорились и даже дрались. А сейчас мы мужчины, и разговор у нас будет мужской. Он касается Лизы. Ведь нельзя же ее обижать.

Дверь тихо щелкнула. Сергей встал и вошел в дом.

Виктор ждал его в кабинете.

— Привет, — сказал он, вставая. — Молодец, что пришел.

— Привет, — ответил Сергей и без паузы продолжил: — Ты подлец! И я пришел сказать тебе это.

Тишина повисла в комнате.

— Это не моя вина. Это газетчики, — прервал молчание Виктор. — Лиза — мой друг, как и твой. И ты это знаешь.

— Нет, ты передергиваешь. Это ты дал повод для разговоров и сплетен. Твое поведение нельзя было истолковать иначе, как это сделали журналисты. Или…ты …любишь Лизу?

— Это ты влюбился в Лизу, — без раздражения и злости возразил Виктор. — И ты прав. Нет ни одной девушки более достойной любви, чем Лиза.

— Ты так говоришь, а сам не влюблен? — недоверчиво покачал головой Сергей.

— Нет. Я ни в кого не влюблен. Я умер, — и Сергей увидел в глазах друга пустыню.

— Э!.. Что с тобой? — тряхнул он Виктора.

Тот в ответ хитро посмотрел и рассмеялся.

— Не верь мне. Я фантазер. Художник. Творец. И не умею любить одну женщину. Конечно, иногда я увлекаюсь, но это не надолго. Я люблю весь мир, всех женщин. Я бы хотел всех их перецеловать и перетрогать. Всех красавиц. Я понимаю, это ужасно, но я такой. Есть люди с белой кожей, есть с черной, есть однолюбы, а есть любвеобильные. Кто в этом виноват? Не они же. Волк не станет есть траву, что бы ни говорили ему о доброте. Он рожден есть мясо. А я рожден любить женщин. Всех. Кроме Лизы. Ведь она твоя девушка. Так?

— Так, — сказал Сергей, чувствуя одновременно недоверие и облегчение. И еще ему было необыкновенно приятно слышать и говорить о Лизе как о своей девушке.

Виктор задержал на нем свой темный взгляд и улыбнулся.

— Ты голоден? Я — да. Пойдем, перекусим, — предложил он.

В столовой их ждал сервированный вином и фруктами стол.

— Знаешь, старик, ты прав, выбрав Лизу, — продолжил Виктор разговор, чуть покачивая в руке старинный бокал и любуясь гранатовыми переливами вина в хрустале. — Эта девушка создана для жизни.

— Не понял, — вскинул Сергей глаза.

— Ну, как бы это сказать… Этому вину сто лет, — он, смакуя, сделал маленький глоток. — Выпив его, ты не сразу забудешь этот вкус. И все-таки удовольствие мимолетно. А Лиза — навсегда, на всю жизнь. В ней сила, надежность, уверенность, как в металле, и чистота, как в хрустале. Вот, что тебе нужно для дела: стальной клинок или золотой муляж? Конечно, сталь. Так и Лиза. Она дамасская сталь среди

золотых побрякушек. Уж я-то знаю.

Они выпили вина, которое оказалось изумительным.

— Вот бы не подумал, что ты, ты, — с ударением произнес Виктор, — будешь ревновать Лизу ко мне. Ведь в детстве ты нравился ей больше, чем я.

— С чего ты взял?

— Это не видел только ты. Ах, как мне было досадно! Но сейчас у меня коллекция влюбленных женщин.

— То есть? — Сергей решил, что от вина друг опьянел.

— Да, коллекция. Кто-то коллекционирует монеты, кто-то автомобили, а я влюбленные души. И здесь, кстати, тоже важно качество. Чтобы была не просто любая, даже не просто красивая — их немало — а яркая: красивая, умная, талантливая, со своей изюминкой, живая жемчужина среди пустых ракушек. Вот таких женщин я ищу. Пойдем, я тебе кое-что покажу.

Вставая, Виктор неловко задел бокал, который упал, покатился по столу и хрустально рассыпался на паркете радужными осколками.

— Ах, жалко, — сказал Виктор. — Ладно, Фирс уберет! Пойдем.

Они вернулись из столовой в кабинет. Виктор достал из ящика стола инкрустированную перламутром и жемчугом шкатулку.

— Вот мое сокровище, — тихо сказал он, открывая ключиком крышку.

В шкатулке лежали забавные брелки, камни, сердечки. Из их вороха Виктор извлек великолепный бриллиант в платиновой оправе; камень полыхнул синим огнем.

Сергей с удивлением посмотрел на друга: камень, конечно, очень хорош, но за Виктором раньше не замечалось склонности к любованию драгоценностями. К оправе камня оказалась присоединена маленькая пластинка.

— Ты думаешь, это безделушки? А вот и нет. Это письма. Накопители электронной информации с письмами, просто по моему заказу их украсили, — сказал Виктор, быстро вставляя крохотную пластинку в свой тонкий круглый золотой телефон на цепочке, похожий на старинные карманные часы, и в воздухе появился волнующий образ Дианы Клеровой.

Это лицо знал весь мир. По многочисленным опросам в разных странах, Диана не один год входила в десятку самых прекрасных женщин планеты. Сергея поразили ее бездонные темные глаза: они, словно слезами, были полны печалью.

— Любовь моя! Мой ушедший праздник! — заговорил ее слегка хрипловатый тоскующий голос.

Чем внимательнее Сергей вслушивался в удивительно выразительный голос Дианы, любимый миллионами ее поклонников, тем больше удивлялся.

— Что это? — не выдержал он. — Это же страницы из твоего романа!

Он вспомнил рецензию, в которой какой-то критик разбирал именно это письмо. Критик восхищался тонкостью психологического рисунка: героиня прощается, но на самом деле хочет вернуть своего любимого и для этого пытается вызвать жалость к себе. Веруя в то, что любящий всегда любим, она твердит о своей безмерной любви. А какое она выказывает благородство! Чтобы герой понял, что теряет, и вернулся.

— Это письмо Дианы. Ко мне, — тихо, но с явной гордостью сказал Виктор.

— Так в твоем романе письма Дианы Клеровой? — с недоверием уточнил Сергей.