Криминальный симбиоз

Шляпин Александр

— Ну и что ты орешь! Там кто мужик и баба — сами возьмем! Прикинь, завтра приедет ОМОН, а твои бандюганы у тебя в «обезьяннике» сидят, и баланду кушают. Вот тогда тебе точно и звездочку на погон, и в Луки переведут работать. Сейчас кто первый их арестует тот и банкует! Надо Виталик иметь хватку и тогда ни кто не посмеет твою славу отобрать! — сказал Бурбон так пафосно, что в груди участкового произошел выброс адреналина.

— Я, вот что думаю; сегодня ночью, мы подплывем туда и до утра затаимся в засаде. Потом когда они выплывут на остров ловить рыбу, мы к ним и подвалим. Без мотора, на своей резинке, они никуда не уйдут. У тебя в деревне есть дядька у которого лодка есть с мотором!? Вот мы и возьмем их как тепленьких!

А когда приедет смоленский ОМОН, вот тогда мы их и сдадим с потрохами. Всем столичным ментам нос утрем. — Сказал участковый, веря в успех своего мероприятия.

— Заметано! Пора домой! Подготовиться надо и душой и телом. Это будет наш с тобой дебют! Удочки возьмем, самогоночки! Посидим, рыбки половим, попьем водочки для конспирации, — ответил Бурбон, радуясь приглашению.

— Ты Толян, ружье возьми, а я с автоматом поеду! Хрен они у нас сорвутся с надроченного! Звезды и мы умеем получать! — сказал участковый, чувствуя, как в нем просыпаются охотничьи инстинкты.

— Базара нет! — Сказал Бурбон, поддакивая участковому.

— Короче Толян, встречаемся у тебя в двадцать один ноль — ноль. Я подъеду к тебе, будь готов как пионер Вася.

Толян понес руку к голове, как когда-то на пионерской линейке, и зычно произнес:

— Всегда готов!!!

Глава-36

Утро выдалось теплым. С каждым днем лето все прибавляло и прибавляло градусы тепла и дни становились длиннее а ночи короче. Воздуха в последних баллонах оставалось всего на тридцать минут. Валентин, уже планировал уезжать. Добыча поднятая за эти дни со дна доставляла настоящее душевное наслаждение. По средним подсчетам приход должен составить около полумиллиона долларов. Такой удачи стоило радоваться. Душа Валентина пела, словно майский соловей в ветвях цветущего сада.

— Соня-засоня, пора вставать! — ласково сказал Валентин, толкая подругу.

— Боже дай мне хоть на природе выспаться! Перед отъездом надо хорошо передохнуть, — сказала не открывая глаз Сонька и повернулась на другой бок.

— У меня воздуха осталось, на полчаса. Сделаем пару заплывов и будем собираться. Я тебе обещаю, что к двенадцати часам отчалим, — сказал Валентин, стягивая с неё одеяло. Потягиваясь после сна, Сонька широко открыла рот, выползла из палатки.

В это самое время, во дворе Холмогорскского отдела, проходил последний инструктаж смоленского ОМОНа. Следователь московского следственного комитета Тимофеев, прибывший накануне. Сидел на лавочке закинув ногу на ногу. Он предчувствовал, что сегодня, в деле поисковиков Афанасьева и Солдатова будет поставлена заключительная точка.

— Какие ощущения Иван Васильевич!? — спросил он Селезнева.

— Ощущения, как графина. Каждый норовит взять тебя за горло.

— Это пройдет! Возьмем Санникова и уходи в отпуск. Тебе не помешает отдых, — сказал Тимофеев. Ну что Иван Васильевич по коням!? Поедем, первые покажем ОМОНУ дорогу. Селезнев молча встал и влез в УАЗик.

— Я вижу ты Васильевич, весь на нервах!? — Спросил Тимофеев. — Ну если не хочешь встречаться с Санниковым можешь остаться в отделе.

— Поеду, — буркнул под нос Иван. Мне жалко парня! Он в свое время был классным опером! А теперь — теперь что преступник!? Я думаю, что это ошибка.

— Да нет Иван Васильевич, тут никакой ошибки, — сказал Тимофеев с сожалением в голосе. Он понимал Селезнева, и знал ту историю, когда Санников почти закрыл Ивана свой грудью, приняв пулю в бронежилет.

Глава-37

События развивались по закрученной спирали в жанре боевика. Бурбон, оклемавшись от бурной ночи, растормошил участкового. Дрова давно истлели и практически уже не давали тепла. Старший лейтенант, укрывшись армейским бушлатом, лежал не вдалеке от костра.

— Виталик, вставай — пора! Вон твои звезды,

уже рыбу ловят! Я смотрел в бинокль, они минут пять, как выплыли на рыбалку, — сказал Бурбон заряжая ружье картечью.

— Бр — бр — бр, как же я сука, продрог! Сколько Толян, мы вчера выпили!? — спросил старлей, поднимаясь с земли.

— Сколько-сколько!? Литр! — ответил Бурбон, складывая в лодку вещи.

— Голова бляха болит — черт бы ее побрал! Опохмелится, что есть?

— Только у дятла голова не болит! Он всю жизнь ей стучит по деревяшке и поэтому умирает от сотрясения мозга! Он даже сам не знает, что умирает! — ответил Толян.

— Я Толик не дятел, — я участковый! Мне умирать нельзя! Давай по сотке и поплыли, а то скоро ОМОН приедет. Вот тогда, сидеть мне до пенсии в старлеем в этих турлах!

Бурбон налил по сто грамм водки и приложившись к биноклю осмотрел акваторию озера.

— Баба в лодке, а этот морж ныряет, — сказал он закуривая. — Возьмем тепленькими.

Перекурив, Бурбон, завел мотор и усевшись поудобнее они отплыли на встречу приключениям.

Разгребая в глубине остатки гнилых ящиков Валентин, вдруг услышал, как в его ушах заработал какой — то странный зуммер. Словно кто-то брился под водой. Этот звук с каждой секундой становился все сильнее и сильнее. Через толщу воды, он увидел, как к его лодке, на которой сидела Сонька с удочкой, подплыла алюминиевая «Казанка» с мотором. Она остановилась. Валентин увидел как какая-то тень, протянула к ней руку и вцепилась в веревку, швартуя к борту «Казанки».

Чувствуя неладное, Валентин, стал не спеша подниматься к поверхности, шевеля ластами. В руках он держал подводное ружье. На боевом взводе в нем стоял остро заточенный гарпун, которым Циклоп иногда бил крупную рыбу. Полированный наконечник гарпуна искрился в лучах проникающего под воду солнца. Валентин глядя на эти чарующие блики, всем своим нутром ощутил, что пришел тот миг за которым не будет больше ничего кроме смерти. Он тихо подплыл вплотную к лодке, и из — под воды увидел двух мужиков. Те стояли на карачках на краю «Казанки» и всматривались в глубину. Они искали Валентина. Циклоп, почувствовал что пришла пора.

Гарпун, оставляя за собой пузырьки воздуха, вырвался из — под воды со скоростью пули и насквозь пробил шею участкового. Тот, инстинктивно схватился руками за торчащую стрелу и перевалившись за борт лодки, упал в воду. Пузырьки воздуха вместе с кровью вырвались из его рта, и он медленно стал погружаться на дно оставляя за собой кровавый шлейф.

Бурбон, на какое-то мгновение оцепенел от ужаса. Он даже в кошмарном сне не мог увидеть то, что случилось с другом. С каким-то остервенением и отчаянием он схватил ружье и с яростью стал палить в то место, откуда пару секунд назад вылетела стрела. В тот миг, все его действия были лишены инстинкта самосохранения. Картечь выпущенная из ружья уже через тридцать сантиметров воды теряла силу и, словно разорванные бусинки падала на дно, исчезая в иле. В эту секунду Циклоп думал только о Соньке. Она с ужасом смотрела на разыгравшуюся трагедию и схватившись за шнур орала так что Валентин слышал даже под водой ее крик. Пока Бурбон перезаряжал ружье, Санников, словно дельфин вынырнул с противоположной стороны лодки. Что было сил, он толкнул ее. Бурбон, не удержав равновесие, повалился за борт вместе с ружьем. В ту секунду он почувствовал, как резиновые сапоги заколенники тянут его на дно. Выпустив из рук ружье он стал барахтаться в надежде схватится за борт «Казанки». Его резиновые сапоги слетели с ног и ушли на дно. Валентин вытащив из ножен нож, вцепился рукой ему за шиворот и перерезал горло. Бурбон, захрипел, и отпустив руки, погрузился в воду, опускаясь на дно. Вода хлынула в разрезанную глотку и наполнила легкие. По его глазам ударила красная полоса, а уже через секунду, темень накрыла его сознание. Циклоп вынырнул, словно дельфин выскочив из воды прямо в лодку.