Криминальный симбиоз
Шрифт:
— Ты жив! Жив! Жив! — запричитала она, обнимая своего возлюбленного. — Я ведь думала, что тебя уже нет! Ты что совсем охренел!?
— Успокойся дурочка я живой! Что со мной случится!? Подумаешь, что-то взорвалось. Пошли, выпьем водки, поужинаем и ляжем спать, будто ничего не было! Знаешь, я сегодня родился второй раз! Там, так шарахнуло, что я думал, мне кирдык будет!
Сонька заплакала и, обняв Валентина, завыла, словно белуга. Она представила смерть Валентина. Ей почудилось, что она видит его окровавленное тело, которое плавает посреди озера, словно разорванный
Достав коньяк, Валентин налил Соньке и себе по половине пластикового стакана. Он решил расслабиться после такого стресса, чтобы унять ту нервную дрожь, которая трясла его колени. Не смотря на то, что прошло уже больше десяти минуту, ноги были, словно чужие. Дрожь в коленях не отпускала его. Выпив коньяк, Санников закурил и присел в шезлонг возле костра.
— Знаешь Сонь, я сегодня понял, что умереть легко и совсем не страшно. Если бы мне не хватило всего лишь секунды, то сейчас я плавал бы посередине этого озера с кровоизлиянием в мозг.
Сонька подошла сзади, обняла Валентина, и прижав его к своей груди, тихо сказала ему на ухо:
— Я тебя люблю! Не бросай меня, пожалуйста…
Слеза появилась на глазах Санникова, и он дрожащим голосом сказал:
— Ты нужна мне! А без тебя я не хочу жить. Я не хочу существовать на этой земле без тебя. Без твоих губ. Без твоих рук и твоей любви.
Как Сонька говорила, утро вечера было мудреней. Проснувшись с первыми лучами солнца первым делом Валентин, спустился к озеру. Он увидел и понял, что плавающее на поверхности серебро оглушённой рыбы, может свести их усилия в конспирации к полному провалу. Рыба была всюду. Валентин запрыгнул в лодку, и, взяв подсак, стал собирать уже дохлых окуней, лещей и красноперку, которую прибило волной к полосе камыша, отделяющего берег от водной глади. Собрав большую часть рыбы, он вытащил лодку на берег и перевернув, высыпал улов на песок.
— Соня, быстренько возьми лопату и давай ко мне, — сказал он по рации, и закурил от волнения. Через минуту Сонька спустилась к озеру и, увидев такое количество рыбы, запричитала.
— Это что такое?
— Что, что — рыба…
— Я вижу, что рыбы. Почему столько много? — спросила она, не понимая.
Валентин взял лопату и сказал:
— Взрывом оглушило. Выбери на уху, а остальное я закопаю, чтобы не воняло тут тухлятиной.
Сонька выбрала несколько рыбин и откинула босой ногой их в сторону.
Валентин вырыл яму и лопатой спихнул туда остатки ночного улова. Зарыв, он помыл лопату и лодку от чешуи и удовлетворенный облегченно вздохнул.
— Черт побери! Так и засыпаться можно, — сказал он Соньке, которая уже развела костер и варила кофе. — Мешка два будет это точно.
— А сколько еще плавает, — ответила она, подавая Санникову чашку.
Валентин принял чашечку из ее рук, и закрыв глаза, втянул в себя аромат натурального кофе. Испив с любовью приготовленный напиток. Он закурил и только тогда сказал:
— Я, пожалуй, прокачусь к участковому. Нужно притупить его бдительность. Чует мое сердце, дед слышал
Остановив машину около дома деда Матвея, Валентин выше и прямиком направился в хату. Собака с лаем выскочила из будки и взахлеб стала лаять на незнакомца, предупреждая хозяина о визите гостя. Из дома вышел дед. Увидев Валентина, он поздоровался и уселся на крыльцо.
— Чего тебя милок, спозаранку привело ко мне!?
— Поехали дед к участковому. Вчера опять бомбисты приезжали, так бахали, что моя женка перепугалась, думала, что это террористы напали.
— Я видал! Вчера вечером на той стороне костер жгли. Водки видно нажрались, а потом давай бомбить. Только мне подозрительно, что всего один раз. Обычно за ночь до десятка взрывов, а тут один!? Не поеду я с тобой, нездоровится мне. Пусть суки дальше бомбят, мне все равно скоро подыхать. Кому надо тот пусть и жалится.
— Так слушай дед, может, поедешь!? — Спросил Валентин. — Я утром мешка два рыбы собрал. Зарыть пришлось.
— Нет, не поеду. Не хватало, чтобы они селитры и под мою хату подсунули. Коли хочешь, езжай сам. А я пойду в хату, бабка небось, уже блинов напекла. Ты милок, блинков не хочешь со сметаной!? — Спросил дед, лукаво прищуриваясь.
— Да, нет — спасибо! Не поедешь, так не поедешь! Я настаивать не буду.
Валентин сел в машину и вернулся обратно.
— Ты че Валек, не поехал?
— Слушай, дед или что-то заподозрил, или просто артачится. Мне сдается он, все же что-то пронюхал!? Может он отследил, как я в аквалангах нырял.
— Нет Валек, когда, шла, видела, как он возле хаты на лавочке сидел. Вряд ли он мог, что-то видеть. Хрен с ним с дедом, садись, кушай, я уже приготовила. — Сказала Сонька, накрывая на столик. — Поешь, а потом и решим, что дальше делать.
Валентин погрузившись в раздумье. Он не спеша жевал гречку с тушенкой, уставившись в одну точку. Поведение деда его настораживало. Этот старый пердун, вполне мог заподозрить, что это его рук дело. Совершенно не хотелось, чтобы в этом процессе возникали новые свидетели, которые потом придумают больше чем надо. Надо было срочно лезть в воду и достать, как можно больше нацистских артефактов, которые могли стать вкладом в будущие инвестиции.
— Сонька, плывем вдвоем! Я буду на дне в мешки накладывать, а ты будешь сверху.
— Я люблю быть сверху, — пошутила она.
— У тебя только одно на уме. В лодке будешь принимать груз. А потом на недельку другую в Москву прокатимся, чтобы договориться, куда скинуть товар.
— Ты считаешь, что найдешь оптового покупателя на эти фашистские побрякушки? Лично я сомневаюсь.
Валентин сходил к машине, и достав из кармана расположенного в спинке сиденья каталог нацистских наград, вернулся назад к Соньке.
— На, вот, лучше взгляни на это, если мне не веришь! Богатых людей что в Москве, что в Киеве как грязи! Сейчас на Украине эти цацки будут в цене! Там идет война, вот правому сектору и продадим. Нашим парням легче будет бить эту сволоту, — ответил Циклоп. — Они только и мечтают, как украсить себя свастикой назло Путину.