Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль
Шрифт:
• формирование либерально-демократического правосознания населения.
Без осуществления этих и некоторых других мер совершенствования уголовной политики в современной России трудно говорить о реализации идей демократического и правового государства.
Глава 16
Наказание: криминологический подход
Всякое наказание преступно.
Рассматривать наказание как политическую тактику…
Надо избавиться от иллюзии, будто уголовно-правовая система является главным образом средством борьбы с правонарушениями.
§ 1. «Кризис наказания» и его последствия
Наказание, наряду с профилактикой (превенцией), является одним из элементов социального контроля над преступностью. Уголовно-правовые и криминологические проблемы наказания активно обсуждались в годы советской власти. [699] Современная российская система наказания изложена во всех учебниках уголовного права и в работах С. Ф. Милюкова. [700]
В настоящее время в большинстве цивилизованных стран осознается «кризис наказания», кризис уголовной политики и уголовной юстиции, кризис полицейского контроля. [701] Благодаря переведенным на русский язык книгам известного
699
Гальперин И. М. Наказание: социальные функции, практика применения. М., 1983; Карпец И. И. Наказание: Социальные, правовые и криминологические проблемы. М., 1973; Ной И. С. Сущность и функции уголовного наказания в советском государстве: политико-юридическое исследование. Саратов, 1973; Старков О. В., Милюков С. Ф. Наказание: уголовно-правовой и криминологический анализ. СПб., 2001; Шаргородский М. Д. Наказание, его цели и эффективность. Л., 1973.
700
Милюков С. Ф. Российская система наказания. СПб., 1998; Он же. Система наказаний по уголовному кодексу России. СПб., 1999.
701
Mathisen Т. The Politics of Abolition. Essays in Political action Theory // Scandinavian Studies in Criminology. Oslo – London, 1974; Albanese J. Myths and Realities of Crime and Justice. Third Edition. Apocalypse Publishing, Co, 1990; Hendrics J., Byers B. Crisis Intervention in Criminal Justice. Charles С Thomas Publishing, 1996; Rotwax H. Guilty. The Collapse of Criminal Justice. NY, 1996; и др.
702
Кристи H. Пределы наказания. М., 1985; Он же. Борьба с преступностью как индустрия: Вперед к ГУЛАГу западного образца. М., 2001; Он же. Приемлемое количество преступлений. СПб., 2006.
«Кризис наказания» проявляется, во-первых, в том, что, как было показано выше, после Второй мировой войны во всем мире наблюдается рост преступности, несмотря на все усилия полиции и уголовной юстиции. Во-вторых, как мы уже отмечали, человечество перепробовало все возможные виды уголовной репрессии без видимых результатов (неэффективность общей превенции). В-третьих, как показал в 1974 г. Т. Матисен, уровень рецидива относительно стабилен для каждой конкретной страны и не снижается, что свидетельствует о неэффективности специальной превенции. В-четвертых, по мнению психологов, длительное (свыше 5–6 лет) нахождение в местах лишения свободы приводит к необратимым изменениям психики человека. [703] Впрочем, о губительном (а отнюдь не «исправительном» и «перевоспитательном») влиянии лишения свободы на психику и нравственность заключенных известно давно. Об этом подробно писал еще М. Н. Гернет. [704] Тюрьма служит школой криминальной профессионализации, а не местом исправления.
703
Пирожков В. Ф. Влияние социальной изоляции в виде лишения свободы на психологию осужденного // Вопросы борьбы с преступностью. М., 1981. Вып. 35. С. 40–50; Хохряков Г. Ф. Формирование правосознания у осужденных. М., 1985; Он же. Парадоксы тюрьмы. М., 1991.
704
Гернет М. Н. В тюрьме: Очерки тюремной психологии. Юрид. изд-во Украины, 1930.
Осознание неэффективности традиционных средств контроля над преступностью, более того – негативных последствий такого распространенного вида наказания, как лишение свободы, приводит к поискам альтернативных решений как стратегического, так и тактического характера.
Во-первых, при полном отказе от смертной казни (подробнее см. § 2 настоящей главы) лишение свободы становится «высшей мерой наказания», применять которую надлежит лишь в крайних случаях, в основном при совершении насильственных преступлений и только в отношении взрослых (совершеннолетних) преступников. Так, в 1984–1987 гг. в Англии и Уэльсе, а также в Швеции из общего числа осужденных к лишению свободы приговаривалось около 20 % (правда в Англии и Уэльсе эта доля несколько увеличилась к 1996 г. [705] ), а к штрафу – почти половина осужденных. В Германии в середине 90-х гг. доля приговоренных к реальному (безусловному) лишению свободы составила лишь 11,5 % от общего числа осужденных, тогда как к штрафу – 83,4 %. [706] Если в 1970 г. в Германии безусловное лишение свободы приближалось к 28 %, то в 2004 г. оно составило лишь 8 % (штраф – 70 %). [707] В Японии в течение 1978–1982 гг. к лишению свободы приговаривались лишь 3,5 % осужденных, к штрафу же – свыше 95 %. Это вполне продуманная политика, ибо «в результате этого не происходит стигматизация лиц, совершивших преступные деяния, как преступников. Смягчаются сложности ресоциализации преступников после их чрезмерной изоляции от общества, и таким образом вносится значительный вклад в предупреждение рецидива». [708]
705
Information on the criminal justice system in England and Wales. Digest. Home Office, 1999. № 4. P. 50.
706
Strafrechtspflege in Deutschland: Fakten und Zahlen. Bonn: Bundesministerium fur Justiz, 1996. S. 30.
707
Zweiter Periodischer Sicherheitsbericht. Kurzfassung. Berlin, 2006. S. 84.
708
Уэда К. Преступность и криминология в современной Японии. М., 1989. С. 98, 176–177.
Расширяется применение иных – альтернативных лишению свободы – мер наказания (ограничение свободы, в том числе с применением электронного слежения; общественные работы; «комбинированный приказ» в Англии и Уэльсе – сочетание общественных работ с пробацией). [709]
В России к реальному лишению свободы приговаривались в течение 1986–2006 гг. от 34,1 % всех осужденных в 1987 г. до 39,5 % в 1994 г. К реальному и условному лишению свободы – до 88 % в 2001–2006 гг. (подробнее см. табл. 16.1). Поражают темпы снижения удельного веса наказаний, не связанных с лишением свободы: осуждено к исправительным работам в 1987 г. – 26,1 %, в 2005 г. – 4,9 %, к штрафу в 1987 г. – 16,8 %, в 2001, 2002 г. – 6,3 % (с ростом к 2005 г. до 10,3 %).
709
См: Стерн
Во-вторых, в странах Западной Европы, Австралии, Канаде, Японии преобладает краткосрочное лишение свободы. Во всяком случае – до 2–3 лет, т. е. до наступления необратимых изменений психики. Так, в середине 90-х гг. в Германии осуждался на срок до 6 месяцев 21 % всех осужденных к лишению свободы, на срок от 6 до 12 месяцев – еще 26 % (т. е. всего на срок до 1 года – около половины всех приговоренных к тюремному заключению). К сроку от 1 до 2 лет были приговорены 38,5 % осужденных. Таким образом, в отношении 85,5 % всех осужденных к лишению свободы срок наказания не превышал 2 лет, на срок же свыше 5 лет были приговорены всего 1,2 %. [710] В Японии в 1994 г. из общего числа приговоренных к лишению свободы на срок до 1 года – 17,3 %, до 3 лет – 68,8, а свыше 5 лет – 1,3 %. [711]
710
Strafrechtspflege in Deutschland. Ibid. S. 32.
711
Summary of the White Paper on Crime. Government of Japan. Research and Training Institute Ministry of Justice. 1996. P. 64.
В России в 1986 г. из общего числа осужденных к лишению свободы на срок до 1 года было 14,1 %, от 1 года до 2 лет – 21,2 % (всего до 2 лет – 35,3 %), свыше 5 лет – 15,4 %. В 1996 г. соответственно на срок до 1 года – 16,1 %, от 1 года до 2 лет – 23,1 % (всего до 2 лет – 39,2 %), свыше 5 лет – 13,7 %. Интересно, что в 1926 г. из общего числа осужденных к лишению свободы были осуждены на срок до 6 месяцев – 70,5 %, всего до 1 года – 84,2 %, а на срок свыше 5 лет – 1,8 %. Это лишний раз свидетельствует о том, что в первое свое десятилетие советская власть еще играла в демократию. [712]
712
Судебная статистика: Преступность и судимость (современный анализ данных уголовной судебной статистики России 1923–1997 годов). М., 1998. С. 23.
В-третьих, поскольку сохранность или же деградация личности существенно зависят от условий отбывания наказания в пенитенциарных учреждениях, постольку в современных цивилизованных государствах поддерживается по возможности достойный уровень существования заключенных (нормальные питание, санитарно-гигиенические и «жилищные» условия, медицинское обслуживание, возможность работать, заниматься спортом, встречаться с родственниками), устанавливается режим, не унижающий их человеческое достоинство, а также существует система пробаций (испытаний), позволяющая строго дифференцировать условия отбывания наказания в зависимости от его срока, поведения заключенного и т. п. [713]
713
Подробнее см.: Correctional Institutions in Japan. Correctional Bureau Ministry of Justice, 1985; Ingstrup O. Only those who believe can stay the Course in turbulent Times: A Value-based, strategic approach to the Management and development of Corrections. Canadian Centre for Management Development, 1995; Champion D. J. Corrections in the United States. A Contemporary Perspective. Fourth Edition. NJ, 2005; King R., McDermott R. The State of our Prisons. Oxford, 1995; Seiter R. Corrections: An Introduction. NJ, 2005.
Таблица 16.1
Меры наказания, примененные к осужденным в России (1987–2006)
Автору этих строк довелось посещать тюрьмы и другие пенитенциарные учреждения многих зарубежных стран Азии, Америки, Европы и, конечно же, бывшего СССР и России. В тюрьмах Западной Европы убеждаешься, что можно вполне сочетать надежность охраны (в основном, с помощью электронной техники, без автоматчиков и собак) и режимные требования с соблюдением прав человека, уважением его личности. В одной из посещенных мной тюрем Турку (Финляндии) заключенным… выдаются ключи от камеры, чтобы человек, уходя из нее, мог закрыть дверь в «свою комнату» и открыть, возвращаясь. По мнению начальника тюрьмы, это позволяет заключенным сохранять чувство собственного достоинства. В Хельсинки (Финляндия), Фрайбурге (Германия) заключенные проживают по одному – два человека в камере и днем свободно гуляют по коридору, заходят в гости друг к другу. При мне в тюрьме Хельсинки осужденные на кухне блока готовили торт ко дню рождения одного из заключенных. В камерах находятся телевизоры, компьютеры, прохладительные напитки.
В-четвертых, все решительнее звучат предложения по формированию и развитию альтернативной, не уголовной юстиции для урегулирования отношений «преступник – жертва», по переходу от «возмездной юстиции» (retributive justice) к юстиции возмещающей, восстанавливающей (restorative justice). [714] Суть этой стратегии состоит в том, чтобы с помощью доброжелательного и незаинтересованного посредника (кого-то вроде третейского судьи) урегулировать отношения между жертвой и преступником. Во многих случаях корыстных преступлений потерпевший больше заинтересован в реальном возмещении причиненного ему ущерба, нежели в том, чтобы «посадить» виновного (и, как правило, в течение многих лет дожидаться результатов исполнения обязательств по удовлетворенному в уголовном процессе гражданскому иску). А лицо, совершившее это преступление, скорее будет готово возместить ущерб, чем «идти в тюрьму». Опыт такого решения конфликта «преступник – жертва» фактически существует в тех странах, где еще сильны общинные связи и авторитет старейшин, и постепенно внедряется в других государствах. Отечественный опыт представлен в Вестниках восстановительной юстиции, выпускаемых Общественным центром «Судебно-правовая реформа». [715]
714
Зер X. Восстановительное правосудие: Новый взгляд на преступление и наказание. М., 1998; Abolitionism in History: On another Way of Thinking. Warsaw, 1991; Consedine J. Restorative Justice: Healing the Effects of Crime. Ploughshares Publication, 1995; Contemporary Justice Review: Issues in Criminal, Social and Restorative Justice. 1998. Vol. 1.№ 1.
715
Вестник восстановительной юстиции (перспективы для уголовной и ювенальной юстиции). М., 2000. Вып. 1; Вестник восстановительной юстиции (Россия: в начале движения). М., 2001. Вып. 2. См. также: Восстановительная ювенальная юстиция. Сборник материалов. М., 2005.