КРИСМАСу

Гамбару Гамбару

9

 Праздничный день Ацуко решила провести в общежитии. Муж с раннего утра закрылся у себя в комнате, поэтому ей удалось улизнуть из дома незамеченной. Азарт поиска перспективного любовника столкнул Ацуко с уютно-депрессивным пропойцей Михаилом Альбертовичем Филипповым. Михаил Альбертович, как его уважительно называла русско-говорящая диаспора, или просто Миша, как его называли все остальные, был одним из

самых возрастных жителей общежития. К своим 44 годам на родине в Харькове он успел стать ведущим специалистом-проктологом, защитить докторскую диссертацию, возглавить кафедру и написать книжку "Занимательная проктология для младших школьников в диалогах и рассуждениях". На свои достижения он смотрел скептично, как на серию печальных недоразумений. В особенности это относилось к эффекту, который произвела его книга на японских коллег. Михаила Альбертовича пригласили в Японию для обмена опытом. Вот уже три месяца он находился в этой гостеприимной стране. Все три месяца он пил. Пил с привлекательной обреченностью, но не без ноток апокалипсического фатализма. Пил в основном виски, а когда денег становилось меньше, пил дешевое вино из ближайшего круглосуточного. В дни, когда денег не было вовсе, Михаил Альбертович писал статьи в англоязычные журналы, ходил на практику в больницу при университете, проводил мастер-классы, а в конце месяца аккуратное японское правительство пополняло его счет, и он опять уходил в запой.

 Причиной запоя был целый комплекс факторов. Во-первых, солидный размер стипендии. На первых порах употребление алкоголя стало для него вопросом жизни и смерти. Надо было потушить первичный шок и переварить эти цифры на уровне реалий мира, в котором до этого существовал Михаил Альбертович. Следом за восстановленным внутренним равновесием пришел безалкогольный этап, который, впрочем, стремительно завершился. С одной стороны, пути расходования получаемых средств значительно разнообразились, а с другой, -непонятно было, чему отдать предпочтение. Тогда он пошел от глобального. Даже если и откладывать все деньги, рассуждал Михаил Альбертович, накопленной суммы все равно не хватит на покупку отдельной квартиры. От престарелой матери никогда не переехать.

 Во-вторых, он искренне не понимал, почему его коллеги так носятся с ним. В вялых попытках найти истину он поставил перед собой задачу – полюбить страну восходящего солнца. Может, тогда удастся понять этих странных людей? Когда его только пригласили в Токио, Япония представлялась ему смешением древних традиций и современного хайтека.

Лубочную Японию Михаил Альбертович обнаружил лишь частично в Киото. Хайтек же ограничился унитазами со встроенной функцией биде. Привычное уныние вернулось в сердце Михаила Альбертовича и оставляло его лишь эпизодически.

 Правда, еще оставались японки. Ведь по возвращению на родину его обязательно спросят: «Ну, как там в Японии японки?» И не ответить нельзя. Ведь не импотент же. Нельзя сказать, что у себя дома Михаил Альбертович был избалован женским вниманием, но и уродом он тоже не являлся. Врач, доктор наук, в конце концов, он имел определённую популярность среди поклонниц интеллигентов в очках. Тут стоит обязательно напомнить, что сам он из Украины, и поклонницы были в основном украинки. А кто в мире может сравниться с чернобровой, черноглазой со всеми соответствующими формами, несущей себя словно лебедушка, и подающей себя, минимум, прынцессой? Пожалуй, только латиноамериканки. Но такие его пока к телу не подпускали. И вот он в центре Токио. Октябрь. Жара спала, тайфуны прошли. На улице солнечно и радостно. Однако радости-то как раз Михаил Альбертович и не испытывал. Девушек для себя он разделил вначале на два вида: незамужних и замужних. Потом незамужних еще на два: тех, которые работали – офисных и на учащихся – молодняк. Замужних и офисных, по мнению Михаила Альбертовича, объединяло полное отсутствие индивидуального стиля, общая пришибленность и какая-то патологическая бесформенность: части тела неакцентированы, обувь отчего-то стоптанная, отсутствие толкового макияжа. С благородными женами и услужливыми мамашами было ещё грустнее. В мрачных одеждах, подобно черным вдовам, вооруженные черными зонтами, они пролетали привидениями на велосипедах, только их и видели. Михаил Альбертович долгое время прибывал в уверенности, что в стране объявлен многодневный траур. Но он явно затягивался. Когда доктор вышел из этого заблуждения, то вообще отказался что-либо понимать. Он всегда считал, что одежда нужна женщинам, чтобы соблазнять. Но определить, особь какого пола и вида мог соблазнить такой стиль, было выше его отнюдь не средних умственных способностей. На фоне охватившей его хандры Михаил Альбертович диагностировал у офисных одно, но очень выигрышное отличие от замужних – отсутствие маниакально-демонического взгляда женщины, добровольно-принудительно посвятившей себя прихотям детей и пропитанному сексуальным равнодушием мужу.

Конец ознакомительного фрагмента.