Крисп Видесский
Шрифт:
«ГЕНИЙ», – нацарапал Яковизий. Крисп сделал вид, что ломает табличку о его голову. Аристократ перехватил табличку и довольно долго писал, прежде чем отдать ее императору.
«Если тебе нужен длинный ответ: для начала, писать я начал куда раньше твоего и делаю это куда дольше. А во-вторых, теперь это и есть мой голос. Разве я должен молчать, потеряв способность издавать более менее членораздельное карканье, именуемое большинством людей речью?»
– Я так понимаю, что нет, – ответил Крисп, думая, что Яковизий на свой лад
Неспособность подчиниться увечью показалась ему более достойным качеством, чем неспособность подчиниться здравому смыслу. Эта мысль перешла в иную: о том, по чьей милости был изувечен Яковизий. – Так что делать с Арвашем?
Глаза Яковизия на мгновение исполнились ужасом, потом он взял себя в руки. Тупым концом стиля он разгладил воск, освобождая место на табличке.
«Сражаться, как можем. А что еще? Теперь, когда мы выяснили, что он такое, быть может, колдуны сумеют противостоять ему».
Крисп с размаху хлопнул себя по лбу.
– Боже благой и премудрый, у меня совсем не осталось мозгов.
Гнатий еще до заката должен пересказать свою историю Трокунду.
Он снова позвал Барсима. Вестиарий записал указания императора и отнес гонцу, чтобы тот доставил их Трокунду.
Крисп откинулся на спинку дивана, чувствуя себя так, точно попал под обвал. Если этот Арваш, или Ршава, или как его там еще, упражнялся в черном волшебстве на протяжении жизни шести поколений, неудивительно, что его не сумел одолеть простой смертный наподобие Трокунда.
– Пошел он в лед, этот Арваш, или Ршава, или как его там еще, – пробормотал он.
«А как насчет Пирра?», – осведомился Яковизий.
– Любишь ты иголки под седалище подкладывать, – укорил его Крисп. Выражение оскорбленного достоинства на лице аристократа могло бы убедить любого, кто был знаком с ним менее минуты. Не хочу я отправлять Пирра в лед. Я хочу отправить его в монастырь, чтобы он там сидел тихо. Так ведь не получится, вот что плохо. Этот несгибаемый, упрямый, старый…
Крисп остановился на полуслове, отвесив челюсть и широко открыв глаза.
«И на что ты пялишься? – написал Яковизий. – Ты что, узрел святой свет Фоса, что выпучился, как идиот?».
– Нет, но почти, – уверил его Крисп. – Барсим! – крикнул он.
– Вы еще здесь? Отлично. Напишите мне черновик послания к пресвятому патриарху Пирру. Вот что я хочу ему сообщить…
В палату для аудиенций заглянул Барсим.
– Пресвятой патриарх Пирр прибыл для встречи с вашим величеством.
– Хорошо. Думаю, он уже разогрелся. – Четыре дня подряд Крисп отклонял все более настойчивые просьбы патриарха об аудиенции.
Император повернулся к Яковизию, Маммиану и Ризульфу: Превосходные и почтенные господа, я прошу вас слушать и запоминать все, что будет сказано между нам,
Трое придворных торжественно поклонились.
– Лучше бы этому плану сработать, – заметил Маммиан.
– В том-то и прелесть, что мне и провал не повредит, – ответил Крисп. – А теперь к делу. Пирр идет.
Патриарх пал ниц перед императором с обычной легкостью. На троих придворных по левую руку Криспа он едва глянул. Глаза его сверкали.
– Ваше величество, я вынужден заявить решительный протест, грянул он, показывая посланное Криспом письмо.
– Да? И почему же, пресвятой отец?
По скулам Пирра заходили желваки. Он уже понял, что с ним играют. Но еще не понял зачем.
– Потому, ваше величество, – проскрипел он, – что вы даровали монаху Гнатию – коварному изменнику Гнатию – свободу передвижения, равную свободе прочих братьев обители посвященной памяти святого Скирия. Более того, вы не посоветовались при этом со мной. – Лицо патриарха яснее слов говорило, каков был бы ответ в этом случае.
– Монах Гнатий оказал мне и всей империи большую услугу, ответил Крисп. – А потому я решил закрыть глаза на прошлые его прегрешения.
– Но я не закрыл, – проговорил Пирр. – Это вмешательство в дела церкви является недопустимым и нетерпимым.
– В данном случае я с вами не согласен, пресвятой отец. И позвольте напомнить вам, что я являюсь Автократором всего Видесса, не исключая и храмы. У меня есть право вмешиваться в ваши дела, пресвятой отец, и я счел нужным его использовать.
– Сие есть нетерпимо, – повторил Пирр, подобравшись. – Ваше величество, упорствуя в своих опасных деяниях, вы понуждаете меня в знак протеста снять с себя обязанности патриарха.
По левую руку Криспа раздался тихий вздох – кажется, Ризульфа.
Других аплодисментов не будет, но достаточно и этого.
– Мне жаль слышать это, пресвятой отец, – сказал Крисп.
Патриарх расслабился было, но император еще не закончил:
– Я принимаю вашу отставку. Эти господа послужат свидетелями, что вы отказались от своего поста по доброй воле, без принуждения.
Яковизий, Маммиан и Ризульф серьезно и торжественно кивнули.
– Вы… это… подстроили, – выдавил Пирр совершенно жутким голосом. Теперь он все понял.
– Я не понуждал вас уходить, – напомнил Крисп. – Вы предложили это сами. И теперь, раз вы это сделали, Барсим подаст вам на подпись формальное отречение.
– А если я откажусь подписать?
– Вы все равно согласились на отставку. Как я сказал, святой отец, – Пирр скривился, услышав свой внезапно усеченный титул, – вы сделали это по доброй воле, перед свидетелями. Так будет лучше всего. Если бы даже вы держались за свой трон обеими руками, я снял бы вас – вы обещали мне применять принцип икономии, но ни в одной из ваших проповедей я не заметил и капли терпимости.