Кристалл преткновения. Книга 1. Сиреневый кристалл
Шрифт:
– Мне казалось, что астролит почти полностью выработали за полтора века, - сказал Старший Наставник.
– Ну, осталась там может пара камушков...
Бреймстри тряхнул гривой белых волос.
– А у нас и того меньше осталось - нетерпеливо ответил он.
– Ты думаешь, много кораблей сохранилось без ремонта с того момента, как вовсю стали клепать синтетический астролит? Тех, что не проходил хотя бы один апгрейд?
– Неужели все кристаллы давно поменяли на синтетику?
– Конечно! Сейчас сохранились только экземпляры из частных и общественных коллекций. Почти все, кстати, уже скуплены нами... Да еще обнаружили пару штук на кладбище кораблей.
– И такое есть?
– удивился Аббадон.
– Чего во Вселенной только нету!
– снова тряхнул головой Странник.
– Так ты осознал масштаб творящегося у тебя на глазах?
– Зачем ты рассказываешь мне все это?
– вопросом на вопрос ответил Наставник.
– Мы ученые, а не солдаты. Ну, можем не пустить вас на поверхность, вернее, не пускать какое-то время - откровенность за откровенность, старый друг, надеюсь что всегда смогу называть тебя так... Сдерживать вас на орбите
– Вот незадача, - беловолосый прищурился, глядя на него.
– А я только хотел попросить тебя о помощи.... Нет-нет, не участвовать во всем этом бардаке, ни в коем случае! Это остается на ваше усмотрение, господа буддисты.
– Так какой же помощи ты тогда ждешь от меня?
Бреймстри невесело усмехнулся.
– Неужели ты не понял? Я хочу предложить тебе роль третейского судьи.
* * *
Клайд отпрянул от экрана - казалось, глаз смотрит прямо на него, хотя между ним и мальчиком была преграда прочной обшивки, и камера, с которой транслировалось сейчас изображение, была расположена несколько в стороне от того места, где находился Клайд. Но ощущение того, что кто-то видит его, Клайда, и изучает не только снаружи, но и изнутри, было настолько отчетливым, настолько явным, что сомневаться в этом не приходилось. А еще Клайд чувствовал, что интерес этот добродушный, и не несет в себе никакого зла. Музыка, тихо звучавшая на задворках сознания все последнее время, так, что Клайд уже успел к ней привыкнуть, стала на миг оглушающе-громкой, а потом так же резко закончилась, замолчала, ушел тревожащий душу зов, как будто канул в иссиня-черном огромном зрачке, наблюдающем за мальчиком снаружи. Клайд смотрел прямо в этот круг, незаметно для себя придвигаясь к экрану все ближе. В глубине зрачка зарождались вихри искр, идущие по спирали к краям и сливающиеся затем с сиреневой радужкой, продолжая вспыхивать и мерцать в необъятном цвете этого чудо-глаза. Мягкие невидимые пальцы чужих мыслеформ дотрагивались до Клайда, и хитиновая пустота радостно отзывалась в ответ. Клайд на секунду почувствовал себя лишним, но, не успел он подумать об этом, как очередной искрящийся вихрь на дне зрачка поймал его мысли, закрутил в бешеном водовороте, смешав хитин и плоть, собрав и соединив стихии двух миров и внезапно исчез, растворив себя в искрах полноценной души, вобравшей в себя две энергетические структуры абсолютно разных миров. А Клайд всего лишь потерял сознание.
* * *
– ... Слышишь меня?
– как сквозь плотную пленку до него донесся голос отца. Клайд открыл глаза, непонимающе заморгал от сильного света, прикрылся от него рукой и ответил:
– Да, папа. Слышу. Что случилось?
Джо с облегчением вздохнул.
– Пока ничего особенного... если не считать того, что у нас внезапно произошел скачок напряжения, в результате чего мы до сих пор не можем восстановить все системы. Пока удалось только включить свет, и я нашел тебя здесь. Теперь моя очередь спрашивать "что случилось?".
Клайду было довольно трудно ответить на этот вопрос. Действительно, а что с ним случилось? Он помнил, как повернулся к одному из экранов, а там... А вот что там было, он совершенно не помнил. Только ощущение внутренней и внешней гармонии, да еще пропал куда-то музыкальный зов подсознания. Но это был такой пустяк - теперь Клайд слышал, как звучит мир вокруг него, и эта музыка была настолько прекрасной, что хотелось петь и радоваться.
– Все просто отлично, папа. Кажется, я просто уснул, наблюдая за подводным миром.
Он прекрасно помнил озабоченность в глазах отца, когда стоял тогда в его кабинете и рассказывал свой очередной сон. А рядом так же озабоченно стояла мама. Младшая Наставница сумела-таки расшевелить их, напирая на то, что такие сны просто так приходить не могут, да еще и ребенку. И на следующий день был визит к парапсихологу, и взгляд этого строгого дядьки в расшитой иероглифами тоге по мере выслушанного тоже становился озабоченным. Последователи Будды Владимира очень серьезно относились к сновидениям, понимая, что любая неоднозначность есть прорыв энергетической структуры личности, и знали, как распознать, на пользу ли он пойдет этой личности, али во вред. В тот раз ничего определенного Наставник Грейг сказать не смог, посоветовал только больше времени уделять медитации и занятиям по управлению собственным сознанием (расширенный курс для готовящихся стать Адептами) и, если сны не прекратятся, снова обратиться к нему уже для более глубокого сканирования личности мальчика. Клайд решительно был против того, чтобы кто-то копался у него в голове - это напоминало ему сюжет из его любимой книги про Смутные дни Земли, где некоторые из последователей Владимира, раскрывшего для них тайну контроля за энергетическими линиями планеты, направили свои новые способности на обретение власти и богатства. Ничем хорошим, естественно, это для них не закончилось. И Клайд перестал рассказывать про свои сны-видения вообще кому бы то ни было, и родители были довольны, что его энергетическая личность стабилизировалась. Так им было проще. Поэтому сейчас Клайд глядел на отца и с честным видом ему врал. Точнее, не говорил всей правды, хотя это одно и то же, если уж начистоту...
– Будь осторожнее, Клайд, - сказал Джо, осмотрел еще раз сына со всех сторон и, не находя никаких отличий от нормы, взъерошил
– Я уж было подумал, не случилось ли чего. Будет лучше, если ты сейчас пойдешь в свою каюту, а я тебе позвоню, как только мы разберемся, что тут у нас произошло.
Он развернулся и вышел. Мембрана двери застыла в каком-то полураскрытом положении, освещение работало только аварийное, экраны были пусты, а клавиатура управления тревожно мерцала красным светом. Клайд постоял с минуту, прислушиваясь к пению мира вокруг, и вдруг услышал в единой мелодии какое-то несоответствие, какую-то дисгармонию. Вот, вот... Да! Он закрыл глаза. Кусок ущербной мелодии оказался прямо перед его внутренним взором, Клайд мысленно протянул руки, коснулся зависших перед ним нот... Поправил одну, переставил другую... А потом погладил и отпустил, и мелодия снова весело влилась в единый ритм композиции, теперь уже звуча правильно, так как нужно. Клайд не мог сказать, откуда он знает - как нужно. Просто знает, и все. Он открыл глаза.
К аварийному свету плавно добавился основной - световые панели медленно начинали разгораться. Обзорные экраны пока оставались слепы, но панель управления теперь нежно переливалась всеми цветами радуги, что соответствовало ее нормальному состоянию.
– Ничего себе!
– вслух сказал Клайд, еще раз огляделся и пошел в свою каюту - распоряжение отца пока никто не отменял.
Глава пятая
Старший Наставник Аббадон прожил к этому моменту уже почти двести лет, и пока этот процесс ему чрезвычайно нравился. Мир вокруг был таинственно-чудесен, и, чем больше Аббадон узнавал о нем, тем больше радовался и благодарил Силу Вселенной за то, что та так удачно подобрала ему планету для вновь-рождения. Достигнув определенного уровня саморазвития, он помнил все свои прошлые реинкарнации, и эта пока нравилась ему больше всего. Теперь пришла пора расплачиваться за излишнюю гордыню и самоуверенность. Закон Кармы настиг провинившегося... Конечно, Аббадон всерьез так не думал, но мысли его были черны от предвидения чего-то не очень хорошего в отношении мира, ставшего ему таким дорогим за эти двести лет. И чем больше он размышлял над этим, тем безвыходнее казалось положение. У Мирты не было никакой защиты от подобного рода проблем, да и не случалось нигде ничего похожего со дня выхода человека во вселенную. Были мелкие внутренние стычки между колониями Старой Земли, иногда случались диверсии на планетах, принадлежавших Содружеству, но Странники по сей день оставались в стороне, одинаково нейтральными как к Старой Земле, так и к Арии. Их корабли бороздили просторы галактики, открывая все новые и новые миры; никогда Странники не заявляли прав на какие-либо планеты - нетерпеливо отдавая их почти за бесценок, они стремились дальше, не останавливаясь и не возвращаясь. Аббадон помнил, что за последние полвека Странники посещали Обитаемый Космос только во время Планетных аукционов, привозя очередную партию координат пригодных к жизни планет. У человечества осталось крайне мало того, что могло бы заинтересовать Странников, и пока интерес еще теплился, космические следопыты возвращались. Но в этот раз их возвращение было отнюдь не мирным. Уже к Мирте Странники прибыли, вцепившись друг другу в глотку, и было понятно, что любое препятствие на их пути будет немедленно уничтожено. Бывшая шахтерская колония Старой Земли, а теперь независимое Островное Королевство мало что могло противопоставить Странникам - вот уже семьдесят лет как выйдя из-под материнского контроля, они потеряли ее покровительство, а вместе с ней - и возможную военную помощь. То есть вряд ли, конечно, Старая Земля прислала бы сюда хоть один из своих и так немногочисленных боевых кораблей, но так у них оставалась бы хоть какая-то надежда... А сейчас и ее не было. Содружество же вообще боевыми кораблями не располагало, предпочитая решать проблемы мирным путем, а в случае крайней необходимости прибегать к помощи Мастеров Кармы. Мастера Кармы с проблемами справлялись гораздо эффективнее плазменных пушек и лазерных лучей. Но на Мирте нет ни одного Мастера Кармы... Адептов полно, но что они могут против армады кораблей, висящих над столь беззащитной планетой, как Мирта? Правильно, мало что могут. Эх, какие надежды подавал Ворон, какой из него вышел бы Мастер... Но чего не случилось, того не случилось, у каждого своя судьба.
Аббадон вылез из кресла-качалки, медитативно раскачивающейся посреди гидропонного Сада Орхидей, его любимого места в Храме Мирты. Походил среди цветов, машинально отмахиваясь от крупных разноцветных бабочек, чьих тропических предков вывезли с Земли вместе с другими представителями живого царства. Корабль Владимира так и назывался - "Ковчег". Аббадон жил тогда свою пятую реинкарнацию, он помнил, как Владимир шутил на эту тему, сравнивая себя то с Ноем, то с Моисеем. А так же он помнил - и сердце сжималось каждый раз при этих воспоминаниях - как, сойдя с трапа "Ковчега" (они посадили корабль на огромном базальтовом плато, вокруг шумели сильнейшие ветра, не прекращающиеся ни на миг под плотным слоем облаков), Будда Владимир поднял руки, как будто желая обнять новую Родину, и как откликнулась планета на его призыв. Как поползли в стороны облака, давая дорогу лучам звезды, прежде не добиравшимся до поверхности, и как навстречу этим лучам, пуча базальт трещинами и буграми, поднялись стройные ряды деревьев...
Старший Наставник украдкой - не увидят ли?
– смахнул слезу, притаившуюся в уголке глаза. Еще чего не хватало! Тут, понимаешь, судьба планеты на волоске висит, а он расчувствовался, пень старый! Но он знал, что лучше любой медитации в трудную минуту помогают простые человеческие чувства, ибо именно способность чувствовать и переживать отличает человека разумного от человека неразумного. Вот и сейчас, печаль отодвинулась на второй план, уступив место расчету и логике. Странники хотят, чтобы их кто-то рассудил, пока они не поубивали друг дружку и всех остальных заодно? Что ж, они получат именно такой суд, какого заслуживают.