Кристалл

Норк Алекс

— На какой глубине?

— Примерно, как наш нижний ярус — четыреста ярдов.

— Слушай, вода ведь поднимается и спадает. Значит, при низкой воде такие системы имеют что-то вроде сухих берегов. По ним могут двигаться люди.

— Да, Поль. И главное для нас — куда именно они могут двигаться.

Рони многозначительно выделил слово «куда» и закончил их разговор. Отряду было приказано подниматься и двигаться.

* * *

Он не мог остановиться и продолжал, продолжал… Чтобы понять до конца. «Знание — сила», глупая фраза, которую любил повторять их школьный учитель. Теперь понятно — смотря какая сила. Силу он тоже

уже попробовал — свернул с места огромный валун. А можно свернуть и больший. Это потом. Когда он доведет до конца движения. Ходить на ногах и двигать руками совсем легко. Но это смешная глупость. Зачем? Все делает голова. Которая внутри, и может быть где угодно. Подумать — и сделаться кошкой. Ему понравилось, хотя сперва не было ловкости. Не надо быть прямо кошкой. Или слоном. Нужен контур движения. Когда он понял, дело пошло совсем быстро. Хобот легко сделать гибким, или сделать торчащей впереди твердой стрелой. Но все надо чувствовать. Обязательно. Передние ноги нельзя чувствовать ногами. Не получится. Чувствовать их как руки или лапы. И двигать ими от рук. Но четыре руки не получатся. Ими нельзя управлять. Он сразу перестал понимать, где какая. А когда попробовал сделать шесть ног, даже не смог с места сдвинуться. Но хоботом можно бить. Сверху, сбоку. Или колоть носорогом. Потому что работает шея. И отлично вышла змея. Не с первого раза. Внимание должно быть на всем теле, а движение — начинаться с хвоста, который — сжатые вместе ноги. Скорость пошла такая, что он испугался, боясь удариться по неумелости. Руки держал поначалу прижатыми. Потом выпустил их впереди. И очень помогло координации. Так освоился, что вот сейчас в несколько секунд проскользил весь зал. Еще он дышит. Не этим воздухом, и не все время. Дышит почти как и раньше. Только не легкими, а всем телом. И потраченные силы очень быстро приходят.

* * *

Рони «темнит», он сам намекнул на это. Они уже идут под городком Джейн и ничего не проверяют. Хотя и без того ясно — город очень уязвим. Их первый горизонт всего в десяти-пятнадцати ярдах от поверхности, и уходящие вверх стволы наверняка упираются в фундаменты или просто в грунт на участках перед домами. Но Рони это не интересует. Следовательно, задание у отряда совсем в другом.

Пещерные окончания выходят на Луисвилл — двухмиллионный город, и Поль сначала подумал, что маленький городок будет пропущен, как далеко не первой значимости. Но нет, движение происходит не в сторону Луисвилла, странно.

Он один не знает о цели маршрута? Вряд ли Рони понизил голос, когда разговаривал с ним об опасных и неизученных природных коммуникациях. И это ударение на слове «куда»…

Бессонная ночь ощущалась иногда потерей внимания и небольшой резью в глазах, но надо было работать. Тем более, что главный врач клиники должен быть на месте, когда персонал перенес такой стресс. И каждый, кто не находился на ночном дежурстве, а вышел с утра на работу, тоже нуждался в реабилитационной помощи. Клинику не закроешь, поэтому все надо делать на ходу, по сути, выполнять двойную работу. Дед правильно говорит: «Если ноги устали — иди быстрее».

Но ко второй половине дня почувствовалась стабильность. И главное — среди больных тоже. Да, странный и необъяснимый эффект, уже несколько раз отчетливо обнаруживший себя в ее медицинской практике, — крайние происшествия в клинике ощущаются другими психическими больными. Они не знают о случившемся, в их палатах ничего не слышно, но у большинства заметно усиливается реакции: усиливается

болезненная симптоматика, у некоторых в резкой форме.

Что это? Чем еще, кроме пяти чувств, связаны люди?

Почему, например, позвонил дед и озабоченно поинтересовался, все ли хорошо у нее и у Поля? Потом только сказал, что скоро приедет со своими жеребцами в Луисвилл на скачки. Было известно, что приедет. И дед даже не отреагировал, когда она мягко сообщила, что Поль временно ушел из университета. Облегченно вздохнул и попрощался до скорой встречи. Он чувствовал недоброе в эту ночь?

Что-то как-то передается. И только таким отвязанным упрямцам, как Поль, возможно, удастся об этом узнать.

В окно было видно, как подъехал шериф и заспешил к входу в госпиталь.

Ах, да. Нужно выдать ему медицинское заключение для приобщения к делу. То самое, со словами «Полностью вменяем».

— Добрый день, док, добрый день.

— Присаживайтесь. Я приготовила для вас копию заключения.

— Спасибо. Я, знаете ли, выяснил кое-какие детали, хотя они и не имеют сейчас большого значения.

— Какие детали?

— Один из мотоциклетных парней, из знакомых погибшего, заехал в участок и рассказал маленькие подробности. Он видел, как человек с приметами нашего убийцы подошел к тому несчастному. И слышал: предложил ему заплатить сотню баксов, если отвезет его в соседний город.

— Всего-то.

— А вам не приходилось подвозить автостопом случайных людей?

— Нет, шериф. Я не симпатизирую людям, которые передвигаются таким способом. И вообще, не симпатизирую простоте поведения.

— Строго, док.

— Я как-то маленькая плохо вымыла одну из тарелок на ферме у деда. Он хлестнул меня плеткой так, что на ноге вспух рубец, и сказал: «Дело не в тарелке, Джейн, если хочешь стать человеком, не делай ничего как попало».

Шериф хмыкнул и кивнул головой:

— Помните, Тому Сойеру тоже обязательно доставалось за халатность?

— Да, Марк Твен знал, что нацию воспитывают люди, подобные тетушке Полли.

— Ваша правда. А для невоспитавшихся в то время быстро сколачивали виселицу.

— Вот именно.

Она вдруг с удивлением посмотрела на закрытую дверь комнаты: «Дьявол, кто сливает воду в ее туалете?».

— Это у меня, док. И этот ход я, представьте себе, угадал.

Шериф, с задержавшейся на лице улыбкой, заговорил по мобильнику.

Но скоро лицо приобрело недоуменное выражение.

Закончив, он неопределенно пожал плечами.

— Что-нибудь по нашему делу? Курите, у вас рука все время вертится у кармана.

— Благодарю вас, док. — Он проворно вытащил сигарету. — По нашему делу, угадали. Только не пойму, что означает это сообщение.

Пришлось подождать, пока он сделает затяжку и сопроводит струю дыма задумчивым взглядом.

— Звонил наш паталогоанатом.

— И что?

— Он разобрался с трупом. То есть наоборот — ничего не может понять.

— Шериф, я тоже не понимаю.

Конец сигареты завертелся в воздухе.

— Док, он говорит, не может дать заключение о причине смерти.

— А разбитый при падении затылок?

— Нет никаких серьезных внутренних кровоизлияний.

— Шок — остановка сердца.

— Он тоже такое сказал. Но сомневается, якобы тогда в мышечных тканях сердца остаются характерные спазматические следы.

Сколько возни из-за этого даже мертвого негодяя, и она совсем не специалист в патанатомии. К тому же усталость к концу дня очень чувствуется, нужно вскоре отправляться домой и рано лечь спать.