Кристалл
Шрифт:
— Шериф, это совсем не моя медицинская область, но помню, еще на первом курсе нам говорили, что абсолютно точная причина смерти определяется не всегда.
А почему-то в машине снова появилось чувство тревоги.
И дома, пока готовился ужин.
Вдруг показалось, тревожит, что пелена усталости мешает сосредоточиться и вспомнить о чем-то важном.
Наверное потому, что толком выспаться не удалось, второй день под землей показался долгим и утомительным. Глаза уже не хотели ловить однообразные повороты, предупреждающие голоса идущих впереди — «голову вниз», когда тоннельный свод вдруг сворачивался в низкий проем, —
Но командир, наконец, приказал подбирать место для отдыха.
Поль посмотрел на часы — было только семь вечера. Рано еще по «земным меркам», и вряд ли до десяти Рони уложит их спать.
Он думал, что может многое, а теперь знает, что может все. Не только менять как угодно форму, не только двигать огромные камни. Он может быть гибким и мягким, и проникать в узкие, менее дюйма, щели. Он может все, только не может быть человеком. Но это не больно. В той жизни он тоже был не человеком. Что-то переменилось только один раз. Когда падал в пропасть. Тот парень схватил его за руку и держал. Их жизнь не разделялась тогда. Она была одной человеческой.
Здесь, как назло, не оказалось никаких сталагмитов. Последние полчаса пути они вообще не попадались.
И само пространство, выбранное ими для отдыха, не производило приятного впечатления — тесноватое и, наверное, поэтому казавшееся угрюмым. Или еще от стен, из сомкнутых валунов с округлыми змеистыми между ними прощеленами. Кто-то ухитрился просунуть в одну из них руку и настороженно поинтересовался — не скатится ли какой-нибудь валун прямо на них? Поль успокоил — эта природная каменная кладка существует уже не одно тысячелетие, даже при землетрясениях такая структура держится крепче, чем многие здания.
Но когда, радуясь отдыху, все задвигались и заговорили, принялись устраиваться и готовить ужин, их пристанище потеряло мрачное выражение.
Потом кто-то с очень хорошим слухом стал утверждать, что недалеко льется вода. Отправленные на разведку вернулись с радостным сообщением: по одному из ближних наклонов можно спуститься на второй ярус, там целое озеро с чистой проточной водой.
Теперь понятно, что делать дальше. Этот ученый парень ему опасен. Тот, кто сделал, способен и уничтожить. Он лучше других знает как. Или придумает. Например, с помощью той же трубки. Надо уничтожить трубку. И парня. И обязательно его дьявольскую сестру. Она так умна, что может обо всем догадаться. Почему только их? Отряд не должен уйти из пещер. Нельзя убить парня и оставить отряд, они донесут, что тут неладно. Придет на их поиск другой?.. Пусть. Сотни квадратных миль, трупы можно запрятать так, что их не найдут за всю жизнь. Только не стоит спешить, парень болтает важные вещи. Надо подслушать, что он расскажет сегодня.
Озеро мелкое, всего по пояс. Но больше и не надо, вода такая холодная, что Поль не продержался в ней и полуминуты. Однако нашлись свои рекордсмены, и двое даже заключили спор — кто дольше высидит. Только Рони их все равно скоро погнал из воды.
Купание сняло усталость, весело готовился ужин, потом был сам ужин, который понравился Полю еще больше вчерашнего. Рони тоже находился в очень хорошем расположении, и поскольку времени до отбоя оставалось еще очень много, разрешил желающим пить вместо чая кофе. Все пожелали, потому что кофе такого отличного качества там, на земле, где попало не выпьешь. И так здорово, что Джейн решила ему помогать. Хорошо, что он не вмазал ей сегодня во сне по кочерыжке.
Поль с удовольствием понюхал горячий кофе и хотел уже чуточку отхлебнуть, но вдруг громко прозвучал командирский
— Внимание всему отряду!
Сразу наступила тишина, но Рони еще выждал паузу…
— Я должен сообщить вам новые сведения о нашем маршруте, на первом этапе они не подлежали оглашению. Нашей целью не являются города и выходы на их коммуникации, этим займутся позже. Задача отряда другая. Мы должны обследовать подходы к урановому заводу, который находится в двадцати с небольшим милях отсюда.
Теперь все стало ясно. Действительно, какой дурак будет подрывать городской коллектор или фундамент случайного здания, когда поблизости есть объект, способный дать взрыв огромной ядерной мощи.
Кто-то поднял руку и спросил командира:
— Пещеры подходят прямо к заводу, сэр?
— Навряд ли. Но если они подходят очень близко, террористы способны проделать оставшийся путь своими средствами.
Поль, про себя, согласился. Сюда легко затащить частями и смонтировать небольшую технику. Делать проходы в такой породе совсем не трудно.
Больше вопросов не было, и, судя по лицам, новость никого не взволновала. Приказ есть приказ, а работа, в сущности, та же.
И сразу вспомнили про него:
— Сэр, вы обещали продолжить нас просвещать!
Многочисленные «да-да» прозвучали с разных сторон.
Поль согласно покивал головой:
— О’кей, только на чем мы остановились?
— Про майского жука, сэр. Как такое вообще может быть, его душа перешла в кристалл?
— Про душу не знаю, и есть ли она вообще у майского жука. Но кое-что могу рассказать о странных эффектах физики, связанных со слабыми электромагнитными колебаниями. Вероятно, это поможет нам понять случившееся с жуком.
Все приготовились слушать.
— Современная наука, друзья, приходит к выводу, что все материальные объекты излучают слабые электромагнитные волны. Я не буду объяснять все их физические характеристики, главная отражена в самом названии — «слабые». По этой причине им долгое время не оказывали большого внимания, и напрасно, потому что, как выясняется, они не так уж слабы. Их сила в том, что это, так или иначе, информационные волны, характеризующие состояние объекта на данный момент. Пардон, я глотну кофе… Вы, естественно, спросите, отчего слабые волны происходят? Опять возвращаемся к кристаллам и вспоминаем, что они лежат в основе материального строения. Однако даже в самых жестких кристаллических ячейках атомы находятся в некотором колебательном процессе. А любые соседние колебания, как хорошо известно, начинают взаимодействовать, и из суммы таких взаимодействий возникает колебательный контур. Получается, предмет и контур — неразделимая пара. Иногда контур столь слаб, что его очень трудно уловить. Тем не менее, можно. В том числе камни, на которых мы сейчас сидим, все время что-то испускают. Но самое интересное не в этом. Предположим, что вещество под действием чего-то изменило свое первоначальное состояние. Значит, произойдет и переход одного контура в другой. А вот теперь представим себе, что мы поймали такое изменение контура и направили его на другую порцию того же первоначального вещества. Что произойдет?
— Вы сказали, что предмет и его контур неразделимая пара. Значит, другая порция тоже изменит свое состояние?
— Правильно. И один русский ученый сто лет назад проделывал такие фокусы с порохом. Поджигал в одной чашке, ловил колебательный переход, направлял его на другую чашку, и порох там загорался.
— Как он объяснял свой способ действий, Поль?
— Никак, Рони. Только говорил, что секрет очень прост. А погиб в своей лаборатории из-за детской наивности: попробовал таким же способом получить быстрое вскипание воды. Сразу умер от лопнувших в голове сосудов. Волна выбирать ведь не стала.