Кристальный пик
Шрифт:
Солярис потрепал меня по волосам, как ребенка, и едва не расплел мои и без того неаккуратные косы. Вечно упрямое выражение его лица смягчилось, когда я принялась усердно жевать клюквенный мармелад, набив щеки, чтобы случайно не огрызнуться на этот его излюбленный, но отнюдь не романтичный жест.
Все, что мне оставалось — это смириться, как с жестом Сола, так и с его решением. Возможно, оно было к лучшему... Ведь небо над головой по-прежнему оставалось чистым. Где же они? Неужели так сильно отстали?
Однако если я и могла доверять кому-то беспрекословно в таких вещах, как наш план, то только Мелихор и Сильтану. Поэтому, даже когда небо окончательно потемнело,
— Не двигайтесь.
Команда Сола прозвучала резко и тихо, как шелест деревьев, которые поднял на дыбы ветер. Лишь драконий слух мог уловить приближение чужаков тогда, когда этих чужаков не было видно и за лигу. Потому Солярис вскочил с разложенных вокруг огня подстилок будто ни с того ни с сего и, схватив флягу с водой, мигом затушил костер под возмущенные ругательства Кочевника, как раз жарящего на нем пойманную белку. В тот момент тьма средь болотных топей, где клубилась мгла и тоскливо квакали жабы, сделалась совсем непроницаемой. Я рефлекторно запрокинула голову к ночному небу, но не смогла разглядеть на нем ничего, кроме пары светящихся желтых глаз, загородивших даже звезды.
— Я же сказал не двигаться! — прорычал Солярис где-то в темноте, когда Кочевник, судя по звуку, рванул с места. Затрещал хворост, и взмыли вверх искры от растревоженных углей кострища.
— Не могу я не двигаться! Комары кусают! Ай, ой!
Не то его ужалило очередное насемекое, не то Солярис, прекрасно ориентирующийся в темноте, все-таки зарядил в Кочевника обугленной головешкой, коей успел замахнуться, судя по искрам в воздухе. Я же осталась сидеть на месте, как велели, — на телячьей выделке с льняным покрывалом, на краю которого перебирала свой походный мешок и карты, готовясь ко сну, — и завороженно смотрела на то, как горящие глаза в небе обрастают очертаниями плоти, пикируя к нам на землю.
Хворост снова затрещал, но на этот раз гораздо громче, будто валун с холма прикатился. Солярис вздохнул не менее оглушительно, причем дважды — сначала от того, что принюхивался, а затем от того, что нюх этот его не подвел.
— Огонь мира сего! Будь прокляты эти семейные узы, из-за которых я не могу по'отивашер виши бэр. Что вы делаете здесь, илириотис?!
Солярис так редко снисходил до драконьей речи, больше напоминающей змеиное шипение, что я втянула голову в плечи и притихла. А учитывая то, что он только что заявил о своем желании «поотрывать бошки», как дословно переводилась эта фраза, которой меня научил Сильтан, мне стоило помалкивать и подавно. Особенно когда костер снова вспыхнул высоко-высоко от его дыхания, и всем стало видно, что он здесь не один, а на пару с Мелихор. Та пряталась за кустами морошки, торопливо одеваясь.
— Не кричи, — Сильтан цокнул на осклабившегося Соляриса языком, как цокают на младших братьев, призывая их вести себя в гостях поскромнее да потише. — Вы уже ужинали? Я страсть как голоден! Такие длинные перелеты требуют море энергии. Тот клюквенный мармелад, который Руби забирала перед отлетом с кухни, еще остался?
— Я тоже хочу! — крикнула Мелихор из-за куста, шурша листьями и тканью, прежде чем выйти к нам хоть сколько-то приодетой. На ней оказался один из одолженных мною хангероков, расшитый ландышами и тюльпанами, в то время как на Сильтане красовалась туника, в кои-то веке самая простая, не блестящая и совсем без позолоты, но облегающая плоский живот, как вторая кожа. Они оба выглядели взмыленными, но крайне довольными собой. Или, возможно, тем, что им
— Что. Вы. Здесь. Делаете?! — повторил тот, дробя слова рычанием. — Вы следили за нами? Зачем?!
Решив, что больше тянуть некуда, я разгладила руками складки плаща, в котором пряталась от назойливых насекомых, и медленно встала с места.
— Это я их позвала.
Взгляд Соляриса лег на меня ярмом, такой тяжелый, что им можно было заколачивать гвозди. Под его весом захотелось сгорбиться, но я заставила себя задрать подбородок вверх — и Сол, и все остальные должны были видеть, что я ничуть не сомневаюсь в содеянном и хорошенько взвесила все «за» и «против». Это было то, к чему я пришла от отчаяния. То, о чем я попыталась заговорить с Солярисом лишь однажды, пока мы собирали вещи, и то, что он мгновенно пресек, даже не дослушав. Матти про таких говорила «Упрямый — что рогатина», и действительно: Солу было легче согласиться на самоубийство, нежели на помощь своей семьи. Однако я решила иначе — раз не можем взять расстояние до Дану качеством, то возьмем количеством. Полетим втроем, дабы Солярис, Сильтан и Мелихор могли сменять друг друга, не рискуя здоровьем и жизнью.
— Лететь посменно?! — переспросил Солярис, когда я озвучила сию затею. В голосе его слышалась такая обида, что я невольно запереживала, простит ли он меня вообще за такое своеволие. Но отступать было поздно.
— Да, именно так, — ответил за меня Сильтан, нагло устроившись на подстилке брата и вытянув к костру босые ступни. На его худых щиколотках блестели кольца золотой чешуи вместо браслетов. — Со мной вы даже сможете устраивать небольшие привалы время от времени, а то и ночлеги, как сегодня. Я ведь самый быстрый из сородичей, забыл?
Лицо Соляриса перекосило, как от той кислой морошки, которую я сорвала недозревшей. Судя по удлинившимся когтям и щелкнувшей челюсти, одним спором он бы с Сильтаном не ограничился. Однако вдруг нарисовалась проблема посерьезнее, чем их соперничество.
— А почему здесь Тесея? — спросил Кочевник, всматриваясь сквозь верхушку пламени в Мелихор и кусты вереска, что слегка трепетали и качались за ней. Красные узоры на его лице поплыли от жара близкого пламени.
Мы с Солярисом хором переспросили:
— Тесея?!
И вместе повернулись.
Она и впрямь стояла там, в сгущающемся сумраке деревьев, тихая и незаметная, как одна из лесных теней. Лишь когда все взоры устремились к ней, Тесея поприветствовала нас щербатой улыбкой и помахала рукой, держа в другой узелок, откуда торчали рукава сменной одежды для Сильтана и Мелихор. Волосы ее, собранные во множество маленьких косичек, выглядели так опрятно по сравнению с моими, словно это не она летела верхом на драконе целых десять часов кряду. На ней даже не было ни единой царапины, разве что лицо обветрилось и раскраснелось, раздраженное колючим ветром. Преодолеть такое расстояние на драконе всего-то в двенадцать лет, да еще и будучи деревенской пряхой без должной сноровки, было настоящим подвигом. Я бы задохнулась от восхищения ею, если бы горло уже не перехватило от ужаса.
Кочевник первым пришел в себя и в один прыжок перемахнул через костер, едва не подпалив себе штаны.
— Зачем ты взяла ее с собой?! — спросила я у Мелихор, пока Кочевник вертел Тесею и так, и этак, проверяя ее, все ли с ней в порядке. — Она же еще совсем дитя!
— Так ты же сама написала, чтобы я взяла с собой «мелкую девку»! — воскликнула Мелихор, нервно закусив скрюченный перламутровый ноготь на указательным пальце. — Ну и кто-то же должен нести наши вещи, чтоб мы не расхаживали потом голыми...