Кристальный пик

Гор Анастасия

Я запнулась, судорожно вспоминая перечень необходимых вещей, список с которыми передала Мелихор лично в руки перед отъездом.

— «Медную тарелку», Мелихор! Там было написано взять с собой медную тарелку!

— Да кто же разберет эти руны ваши? Я только полгода их учу. Ну, ошиблась, с кем не бывает! Да и к тому же, кто-то ведь должен был держать наши вещи, чтобы мы голыми потом не ходили...

— Ты протащила через весь туат ребенка, чтобы она держала вещи?! — взревел Солярис в свой черед. — А если бы она свалилась?! Совсем что ли безмозглые оба? Ладно Сильтан до рождения весь ум на красу обменял у Солнца, а твой-то куда делся?

—

А вот сейчас не поняла...

— Тесея, — Кочевник шептал ее имя сквозь рокот спорящих голосов блаженным шепотом. — Тесея... Ты цела? Почему ослушалась меня? Нет, это не оправдание! Заповедь отца помнишь? Я глава семьи, Тесея. Это я решаю, что справедливо, а что нет. Таков порядок. Нет, я не имею ввиду, что ты невежественнее! Эй... Что ты сейчас сказала?! Кто научил тебя таким словам? Перестань! Тише! Хватит мне грубить!

Я не успевала следить за двумя ссорами сразу, потому предпочла не следить за ними вовсе и молча возвратилась на свою подстилку, предварительно отодвинув ее подальше от Сильтана и остальных. Пока Кочевник отчитывал Тесею, а та кричала на него при помощи жестов, перебирая пальцами так быстро, что мельтешило в глазах, Сильтан с Солярисом едва не сцепились на тему того, хватило бы все-таки последнему сил долететь до Дану или же он бы и впрямь упал где-нибудь по пути. Только Мелихор, как и я, предпочла отсиживаться в стороне, куда больше заинтересованная кустами с морошкой, нежели происходящим. Правда, она пожалела о своем выборе, когда решила их попробовать. Еще пятнадцать минут она судорожно скребла когтями раздвоенный язык, кряхтя и плюясь.

— Ну и за сколько часов вы сюда добрались? — спросил Сильтан как бы невзначай, подпинывая носком камешек в костер. Перепалка между ним и Солом почти утихла к тому моменту, но, кажется, он пытался снова ее разжечь.

Прекрасно понимая это, Солярис сложил руки на груди, но все-таки ответил:

— За десять. А вы?

— За семь, — Рот Сола беззвучно приоткрылся, но, стоило ему завидеть ехидную улыбку брата, как он тут же напустил на себя безразличный вид. Поэтому Сильтан добавил, намереваясь его добить: — Все из-за Мелихор. Она медленнее меня. Так бы долетели за пять.

— Брешешь!

— Завтра поглядим. Полетишь на мне верхом вместе с сестрицей и сам узришь мое превосходство. В небе я не золото — я молния.

Солярис отвернулся в другую сторону и беззвучно передразнил брата, кривляясь. Если бы я собственными глазами не увидела это, внимательно наблюдая за всеми четырьмя, то никогда бы не поверила, что кто-то способен довести его до такого глупого ребячества.

Не знаю, сколько именно продолжался балаган, но к тому моменту, как он закончился, я успела доесть весь клюквенный мармелад и назло не оставила Сильтану ни крошки. Огонь, бирюзово-оранжевый от того, что его раздуло драконье пламя, мерно колыхался напротив моего лица. Запах сосновой смолы от него стоял точно такой же, как в городской бане, и я невольно подумала о том, как же здорово было бы сейчас посетить ее и хорошенько поскрести себя мочалкой после целого дня пути.

Тьма в пригороде Гриндилоу стояла плотная, как деготь. Неуверенная, что мне стоит просить Сола о помощи, — он все еще смотрел на меня, как на врага народа, забравшись на нижнюю ветку дерева вместо подстилки, которую занял Сильтан, — я решила, что справлюсь сама и достала из сумки огниво. Маленькое кованное кресало идеально помещалось в карман, и хотя рядом с

драконом нужды в огне никогда не возникало, я догадывалась, что оно не будет лишним. Тем более, что для него, усовершенствованного Гектором по чертежам драконов, больше не требовался ни трут, ни камень — огниво загоралось само, если чиркнуть им по дереву.

Остальные уже успокоились, но каждый был занят своим делом: Мелихор рассматривала в руках карту Дану, перевернутую вверх-тормашками, Сильтан прихорашивался через отражение в карманном зеркальце, расчесывая золотую шевелюру моим костяным гребнем, а Кочевник кормил Тесею тем, что осталось от наших припасов на первый день, приговаривая, что она «слишком тощая и худосочная для таких путешествий». Хоть он и злился на сестру, но ни на секунду не переставал хлопотать вокруг нее, даже когда она надулась и уселась к нему спиной. Чтобы поскорее примирить их, я прошла мимо и втихую сунула Тесее еще один мешочек с мармеладом, только лимонным, а затем направилась в обход морошки на веяние прохлады. Там, где стояли топкие болота, обычно всегда прятался какой-нибудь зацветший ручей.

Конечно же, Солярис тут же спрыгнул с дерева и увязался за мной.

— Ты должна была спросить у меня разрешение. Узнать, согласен ли я разделить свою долю с братом и сестрой, — произнес он, как только кусты морошки сменили заросли вереска, и вместе те укрыли нас от любопытных глаз и слишком чувствительных ушей. Чем дальше от костра мы уходили, тем прохладнее становились, и вскоре я пожалела, что решила оставить свой плащ на подстилке. Темнота все-таки сомкнулась, и я потянулась за кресалом в карман, но Сол перехватил мою руку. Хоть я и не видела, но почувствовала, как он закатил глаза, прежде чем повести меня вперед туда, куда нужно.

— Разрешение? — Я хмыкнула, пробираясь через заросли шаг в шаг за ним. Мне никогда не нравилось произносить подобное вслух, но... — Я драгоценная госпожа. И в том, что касается блага моего народа, к коему относишься и ты тоже, я вольна сама принимать решения. Я не заставляла Мелихор и Сильтана следовать за нами — я лишь предложила. Да и неужели ты знаешь себя хуже, чем тебя знаю я? Ты бы ведь ни за что не примирился с их участием в нашем походе. Ты слишком заботишься о своей семье, Солярис, хоть и не желаешь признавать этого. А я забочусь о тебе.

В темноте раздался шумный вздох, и даже кожу обожгло жаром, до того Солярис злился. Но он молчал, а, значит, я была права. Так мы вместе прошли в полной тишине до края болот, где помимо них действительно протекал живой ручей, подсвеченный дремлющими светлячками. Потревоженные нами, те взмыли вверх светящимся облаком. Будто бы сияние звезд по лесу разлили — все тут же заискрилось, посветлело, и мы с Солярисом застыли, боясь снова потревожить природу. Его рука так и осталась лежать поверх моей руки, сжимая ее чуть выше запястья. Кваканье жаб, стрекот сверчков и дыхание листьев — все, что было слышно вокруг.

— Так, значит, ты притворилась, что тебе плохо? Соврала на счет сахарной болезни, да? — спросил Солярис.

— Да, — ответила я честно, и от звука наших голосов облако снова зарябило и потускнело, прячась обратно в траву и камыши.

— Ты просто невыносима.

— А ты безбожно упрям.

— Надо было все-таки тебя съесть.

— Да, надо было.

Держась за руки, мы вместе наблюдали за светлячками и за колыханием воды до тех пор, пока на лес вновь не опустилась темнота.