Критическая масса ядерного распада. Книга третья. Командир подводного атомного ракетоносца
Шрифт:
Спустя некоторое время, они – Липовецкий и Белорусов вспомнили этот курьёзный случай.
– Саша, ты лучше с ними не связывайся. От них как-то нечистоплотно попахивает, – высказал своё мнение Липовецкий.
– Это точно, – согласился с ним Александр. – Да и не по пути нам – они же Тофовские.
Действительно: сама судьба познакомила и кратковременно свела этих таких разных людей, а служба развела по разным флотам – каждому своё!
Неожиданно частный случай по велению той же судьбы свёл Липовецкого с бывшим сослуживцем Разуваевым Володей. В практике бытия действительность,
Именно этот офицер, в своё время, втихаря закладывал в особый отдел своих же товарищей, которые имели неосторожность по мелочам «проговориться» или «провиниться» по линии этого ведомства.
Антон стоял в рулевой рубке посыльного катера. По своим служебным делам он добирался в губу Оленья, где временно базировались два РПК СН 41 дивизии. Мирно стучал судовой дизелёк, погода была чудесной. Тишина! Только, потревоженная форштевнем, спокойная водная гладь бухты, обтекая носовую часть судна, образовав упругую бегущую волну, создавала монотонный шипящий звук. Этот звук, сливаясь с дрожью корпуса катера, вызванной работой двигателя и гребного винта, постепенно растворялся в водах Кольского залива, восстанавливая за кормой кораблика изначальное спокойствие.
Из корабельного трюма в люке показалась голова, а затем в полный рост и весь Разуваев.
– Душно там, в кубрике, – сказал он и пристроился рядом с Липовецким. – Я слышал, что ты командуешь лодкой нового проекта. Теперь их «клепают» быстро, – попытался он завязать разговор.
– Ах ты, мразь паршивая, выслужился до капитана 3 ранга, возможно, поумнел и бросил своё подсобное ремесло? А может, и нет, и продолжаешь поганить жизнь порядочным людям….
Впрочем, это мы сейчас и проверим, – подумал Антон, размышляя, какую «фантазию» подкинуть этому закладчику для уверенной поклёвки в заглот.
– Ну, «командую» – это слишком громко сказано. Если по правде, то командовать я только учусь. А поучиться чему есть, – закинул «удочку» Антон. По существу, это была единственная «военная тайна», которую он «разгласил». Зная, что весь их разговор этот человечишка в форме офицера слово в слово доложит в особый отдел, Антон фантазии не жалел. Но и фантазия когда-нибудь иссякнет, тем более что катерок ткнулся носом и, заскользив бортом, закреплённый швартовыми концами, застыл у плавпричала в губе Оленьей.
– Ну, пока-пока, – как-то многообещающе злорадно попрощался Разуваев и сошёл с катера.
В свою очередь, Антон похвалил старшину за толковое управление плавсредством, сказал спасибо за доставку и спрыгнул на пирс. Вскоре об этом случае он забыл начисто – будто его и не было вовсе.
Однако особый отдел, оправдывая своё существование, «работал» ударными темпами: в поте лица от усердия досье на перспективных офицеров пополнялись доносами и наветами «доброхотов» регулярно и неукоснительно.
– Антон Владимирович, что вы там, на катере при переходе в губу Оленья во всеуслышание рассказывали о новой технике? Скажу вам по секрету, что старшина катера написал очень содержательный рапорт по этому поводу. Так что не мешало бы от вас получить в письменном виде объяснение, –
От неожиданности вопроса Антон несколько замешкался с ответом, но, припомнив встречу с Разуваевым, рассмеялся.
– По этому поводу могу предложить только следующее, – сказал он, – любую информацию, перед тем как обнародовать и действовать, нужно проверять на достоверность. А уж информаторам нужно иметь голову не только для того, чтобы этой головой есть, и носить офицерскую фуражку. Пошутил я. А вы же знаете, что шутки и анекдоты распространяются очень быстро. Хотя я уверен, что старшина катера к этой ситуации непричастен. Так что никаких объяснительных записок я писать не буду. Вы уж как-нибудь с этой историей и со своими кадрами разберитесь сами.
Вернувшись с совещания, об этой истории Антон рассказал Белорусову. Во время разговора присутствовал дружок Александра замполит с экипажа Каленича кап три Гулевский. Они вдоволь посмеялись, но Гулевский воспринял этот рассказ совершенно
по-другому.
С Гулевским и его женой Ниной Антон со Светланой по инициативе Белорусовых познакомились ещё в Палдиски. Чернявая, энергичная, симпатичная Нина принадлежала к разряду умных, жизнелюбивых женщин, в руках которых дело не только спориться, но и делается. Ей бы быть замполитом – такому командиру повезло бы явно. Совсем не то, что Каленичу – у него замполитом был её муж. А уж Гулевский, безусловно, принадлежал к третьей категории политработников, которые «закладывали» своих командиров, где только могли. Совместная служба с Каленичем у него не ладилась. Не известно кто из корабельной тройки – командир, старпом или замполит был лебедем, раком или щукой, но телегу – РПК СН они тянули в разные стороны.
По рассказам того же Гулевского, кто из них рано утром первым добегал в политотдел, тот не докладывал, а закладывал другого, используя любой повод или неблаговидное происшествие на корабле. Здоровила Гулевский уж очень вредным человеком не был, но безответственность исполняемых обязанностей замполита, совместно с природной тупостью эгоиста породили самовлюблённую непогрешимость гонористого лодыря и интригана.
Корабль Каленича уже был построен и стоял в губе Оленья. В связи с тем, что начальника политотдела 41 дивизии ещё назначено не было, временно его обязанности исполнял Гулевский, в связи, с чем он заважничал окончательно.
Не задумываясь, вполне серьёзно Гулевский провозгласил:
– Чека, Владимирович, при любом раскладе тебе этот случай не простит. Предлагаю: пока я НачПО обойтись малой кровью и объявить тебе «строгача» по партийной и строевой линии. Таким образом, и волки будут сыты, и овцы целы! Как вы на это смотрите?
– Большое спасибо за заботу, – ответил Липовецкий, – прямо у твоих ног зарыдаю от твоего сопереживания. Ну, ты и придурок, катись отсюда, да побыстрей, иначе сейчас этой дверью зажму твои яйца и посмотрю, как ты запоёшь – может, сам заплачешь от собственной боли, да заодно и поумнеешь. Давай-давай, топай! – и он захлопнул за ним дверь каюты.