Критическая масса ядерного распада. Книга третья. Командир подводного атомного ракетоносца
Шрифт:
Командир боевой ракетной части капитан-лейтенант Соколовский в своём подчинении имел двух офицеров. Все они ребята были толковые и старательные, уважительного общепринятого имени артиллеристов – «бог войны», как и своего командира, старались не подводить.
Антон возвращался в Палдиски. Первый этап по обучению экипажа в освоении нового крейсера окончен. Впереди был отпуск, в городке его ждала любимая жена и сын. Колёса поезда, выстукивая по рельсам «лето», «лето», с каждым оборотом железных колёс приближали их встречу.
Не мудрствуя лукаво, по принципу – «от добра, добра не ищут», семья Липовецких решила отпуск провести в Палдиски. Чемоданная кочевая
За отпускные деньги подросшему Владимиру Антон купил велосипед, себе – надувную лодку, а Светлане – золотое колечко и роскошное длинное платье. Все были довольны. Радуя душу и согревая тело, светило яркое летнее солнце. Еле шевеля галькой, умиротворённо и лениво у берега плескались набегающие приливные волны опреснённого Финского залива. На песчаном пляже его берега, подставив лучам солнца белые животы, спины и другие части мужского тела, подводники пытались отогреться и малость загореть. Между ними, маскируясь уже приличным загаром, соблазнительно мелькали точеные фигурки второй прекрасной половины человечества – в основном жёны и подруги моряков. Юные подростки и дети гоняли мячи в разных играх, ели сливочное мороженное, а совсем перегревшиеся отдыхающие плескались в воде. Места было навалом, хватало с избытком всем – не то, что на курортах южных морей. Правда, водичка здесь была бодрящей, но вполне приемлемой.
К тому времени на отмелях залива расплодилась масса всевозможных рачков и прочей мелкой морской, вкупе с речной живности, которой кормились, подошедшие с глубин к берегу, стаи рыб. Над ними кружились горластые птицы, в свою очередь, поедая рачков и мелочь рыб. Рыба была, как морская, так и пресноводная. Одни из них шли стаями икру метать, другие – дело продления рыбьего рода уже решили. Но все они – кто покрупней, с завидным удовольствием уплетали своих братьев меньших. В это время клёв был сказочный. Но были и проблемы. В финском заливе нужно было брести по колено в воде метров 300-400 и всего лишь для того, чтобы достичь глубины метра полтора. Утонуть человеку здесь без настойчивого желания и изобретательности просто не позволят условия.
Для рыб этой проблемы не существовало, но днём совсем близко к берегу подплывала одна мелочь. «Крупняк» держался там, где поглубже. Одним словом, для настоящей рыбалки нужна была лодка. Проблема с наживкой решалась просто: земляной червяк, принудительно воткнутый на крючок, жертвуя собой, приманкой был универсальной. Чем резвее он извивался на крючке, тем успешней завлекал к поклёвке, ошалевших всеобщим жором, окуней, плотву, язей, треску, лещей, а то и угрей. На толстый червь рыба клевала, покрупней. Правда, где в изобилии этих червей нарыть – вопрос был не простой. Кроме того, на ловлю рыбы с лодки, нужно было брать разрешение у местных пограничников. Но все неудобства компенсировала рыбалка: чудесный клёв, разнообразная рыба, синее море; встающее над морем утреннее солнце, тысяча запахов, наполняющих прибрежные воды; полёт и многоголосое пение
Наконец-то, можно отоспаться, не нужно никуда спешить и ехать. Ура! Отпуск начался.
Вспугнув утреннюю тишину и сладкий сон семьи Липовецких, сквозь открытое окно в квартиру проникло урчание подъезжающей машины.
Загудел клаксон и бодрячком, следом за ним, не очень уж громко раздался Белорусов голос:
– Владимирович! Ау, Владимирович, кончай спать, выходи!
Антон выглянул из окна. У беленького «Жигулёнка» стоял Александр и призывно, размахивая руками, приглашал спуститься вниз.
Семейство Белорусовых решило часть отпуска провести в Палдиски, а другую – в Ленинграде. У них – собственный «легковик» – куда хочу, туда и еду! Бензин стоил 20 копеек литр, затем подорожал до 40 копеек, но разве это деньги?..
– Владимирович, предлагаю выехать семьями на природу. Тут не далеко на местной речушке есть заброшенная мельница. Место – лучше не придумаешь! Ну, как, едем? – вопрошающе выпалил он, обращаясь к Антону, который спустился к нему во двор.
– Я не против, – согласился Антон и, повернув голову в сторону окна, посмотрел на жену и сына, которые весь разговор, несомненно, слушали.
– Поехали, поехали! – запрыгали они, дружно выражая своё согласие.
– Тогда сбор через минут сорок на этом месте, – сказал Александр и уже через несколько минут деловитое урчание его «Жигуля» удалилось и затихло где-то возле семейного общежития.
–Ура! – завопил Владимир, доставая свой рюкзак. – Мы едем в лес на природу!
Сборы Светланы были посложней:
– Какой купальник я одену, есть ли там комары, много ли там людей, что мы берём из продовольствия, – и много других вопросов задала она себе и мужу.
– А я откуда знаю, – спокойно ответил тот, – как обычно, кроме купальника и резиновых сапог – набор тундровой. Мы же « не первый год замужем!».
С увесистыми рюкзаками они спустились вниз, где уже у машины вовсю шумело семейство Белорусовых. Рюкзаки, не без натуги, они загрузили в багажник, а вот людей….
Антон с сомнением посмотрел на галдящий табор: четверо взрослых и трое детей….
– Антон Владимирович, – тут же рассеяла его сомнения Галина, – не волнуйтесь, мы все чудненько разместимся. Ещё не договорив фразу, она тут же нырнула на заднее сидение. Вадик и Андрей юркнули туда же и их симпатичные мордашки выглянули уже через опущенное стекло задней дверки автомобиля.
– Света и Володя, садитесь, – приветливо пригласила она их, открывая другую заднюю дверку авто.
Действительно, все разместились. Водитель посмотрел на рядом сидящего Антона, оглянулся на «задних» и вопросительно произнёс:
– Ну что, поехали?
– Поехали! – хором ответили те.
«Жигулёнок» бодро тронулся с места, обрадованный, что его кузов не дал трещину от, запихнувшихся туда, людей. Мотор запел свою песню и без натуги завертел все четыре колеса.
Место у старой разрушенной мельницы было действительно красивым. Лес, с густой трепетной зеленью листвы начинающегося лета, покорял извечным спокойствием, свежестью запахов и разноголосьем пения птиц. Вытекающая из него хрустально чистая вода речушки, в низинах образовала небольшие заводи, поросшие водной растительностью. Насыпь мельничной запруды обширными прорешинами, через которые ушла основная часть воды, удерживала лишь её жалкие остатки. Тем не менее, в остаточных, проточных омутках, растопырив красноватые пёрышки, бойко сновали шустрые окуньки, поджидая зазевавшихся козявок.