Критика криминального разума
Шрифт:
Он ответил только ленивым пожатием плеч.
— Ну что ж, герр поверенный Стиффениис, — сказал он, — давайте перейдем к делу. Много времени оно не займет. Я решил сознаться в убийстве. Я убил нашего Морика вот этими самыми руками.
И он протянул их мне, как будто для осмотра. Руки были большие и мясистые. И в то же мгновение я представил, как они берут какой-нибудь тяжелый предмет и разбивают голову Морику. Сколько ударов потребовалось нанести, подумал я, внутренне содрогнувшись, прежде чем глаз
— Мне нужны конкретные факты, Тотц, — спокойно сказал я.
Он кивнул, затем говорил минут десять без остановки, описывая то, что произошло в «Балтийском китобое» предшествующей ночью. Такое подробное признание должно было меня обрадовать, однако было оно каким-то уж слишком гладким, так что производило впечатление заученности, а это несколько меня озадачило. И лишь соблазн поверить в то, что подобное чистосердечное признание должно в скором времени освободить меня от мучительного расследования, заставило замолчать сомнения, которые готовы были уже пробудиться у меня в душе. Я слушал его, практически не перебивая, и только старался успеть записать за ним все, ничего не пропустив.
— Я всегда был на стороне того, что произошло в 89-м году, — с гордостью произнес он. — Короли и аристократы купаются в роскоши, а мы день и ночь гнем спины, словно голодные псы над брошенной нам костью. Не буду скрывать, я якобинец, а мсье Робеспьер — мой бог. На религию я плюю. Ненавижу этих кровососов. Чертовых попов! Отрубить бы им всем их вонючие головы, и поделом! И не только во Франции, но хорошо бы и здесь, в Пруссии. Проклятые пиетисты! Вот подождите, придет и сюда Наполеон! Он им покажет! Я знал, что за гостиницей следят жандармы, только они ничего не могли доказать. До тех пор, пока не приехали вы.
Тотц вытер рот рукавом рубахи и воззрился на меня с вызывающим безразличием.
— Как только вы появились у нас, я сразу понял, какая опасность нам угрожает, — продолжал он. — Потом подумал, что мы сможем как-нибудь переиграть вас, и я свою роль сыграл неплохо. И надо же было этому Морику сунуть нос, куда его не просили. Прошлой ночью я опять застал его за тем, что он что-то высматривал и вынюхивал. Рано или поздно он бы вам все выложил…
— И поэтому вы убили его?
Глаза Тотца сверкнули ненавистью.
— Революции не обходятся без жертв! С тем же успехом вы можете сказать, что убили его сами, герр поверенный. Если бы не ваш приезд, никто не обратил бы на судьбу Морика ни малейшего внимания.
— Где он был убит?
Ульрих Тотц тяжело и устало вздохнул.
— Даже и не пойму, зачем вы задаете такие вопросы, — ухмыльнулся он. — Герда сказала мне, что вы видели
Значит, прошлой ночью за спиной Морика я видел лицо Тотца. Это признание должно было окончательно убедить меня, избавив от последних сомнений. Но почему меня никак не оставляло чувство, что он говорит мне то, что я хочу услышать?
— Сбросили с лестницы, Тотц? Боюсь, вы сделали нечто большее!
— Когда я заметил, что он что-то вынюхивает, я понял наверняка, что он все вам расскажет. И у меня не было другого выхода, я должен был с ним разделаться. Он ведь увивался за вами, как большая жирная муха за вкусным куском сырого мяса.
— Меня не интересуют ваши странные сравнения, а только точные подробности преступления, Тотц, — прервал я его. — Вы схватили парня и столкнули с лестницы. Я вас правильно понял?
— Я заметил, как вы задули свечу и задернули шторы, чтобы лечь спать. И вот тогда-то я решил действовать.
— Понятно. Вы столкнули его с лестницы, и что дальше?
— Потом я бросился за ним и ударом прикончил его.
— Чем вы его ударили?
— Первым, что мне попалось под руку.
— Чем? — настаивал я.
— Молотком, которым мы открываем бочки, — ответил Тотц без колебаний. — Дело оказалось несложное. Он был до смерти перепуган. Да вы ведь и без меня все знаете. Он же вам сам признался, что его жизнь находится в опасности?
— Не вы здесь ведете допрос, Тотц, — резко оборвал я его.
— Что же вы в таком случае хотите узнать, сударь? — произнес он, отводя глаза.
— Я хочу узнать, почему вы убили мальчишку прямо в кладовой. В своем собственном доме. Почему не выманили его из гостиницы?
Тотц пожал плечами:
— Со мной бы он не пошел. И рано или поздно вы все равно обратили бы внимание. А что мне оставалось делать? Нужно было заткнуть ему рот. И побыстрее.
— Вы могли бы отослать мальчика куда-нибудь из Кенигсберга. К примеру, домой к матери.
— И это вызвало бы у вас еще большие подозрения. Нет, лучше уж сделать его еще одной жертвой кенигсбергского убийцы. Еще одним трупом на улицах города.
— И ваша жена соучаствовала в преступлении?
— Герда ничего не знала о моих планах, — поспешно возразил он. — Она и мухи не обидит.
— Значит, вы убили его сами? Вам никто не помогал?
— Точно так, сударь. Одни удар покрепче, и мальчишка окочурился. Все вокруг было в крови.
— Позвольте мне сказать, сударь, — вмешался Штадтсхен. — Я могу подтвердить, что в гостинице мы обнаружили свидетельства явной попытки убрать следы преступления, но следы крови остались повсюду.
Я повернулся к Тотцу.