Кривая сосна на желтом обрыве
Шрифт:
Встречали нас с помпой на том самом бережке с беседкой и мангалом, при полном стечении семейства. Столы были расставлены, а над углями даже не шашлык жарился, а целиком барашек изрядных размеров. Запахи летали такие, что просто слюной захлебнуться. Хорошо, мамаша Бике уже знала мои заморочки и сунула мимоходом пирожок с сыром. Потому что до пира горой было еще далеко.
Сначала был - экзамен с пристрастием.
Полосами белой известки на зеленой травке размечена была площадка примерно пять на пять. Минимальный размер татами. Народ и про угощение забыл - выстроился по краям.
На вторую полоску вразвалочку вышел Ахмад. Ну и что, на полтора года моложе? Ростом примерно такой же, но весом побольше килограммов на пяток. Причем не жира, а вполне себе мускулов. Запястья широкие и ручки ну очень цапучие. Знаю, пробовал.
Аминатка тоже. Наверно, плотнее, чем я. Ей он брат или кому? Она освобождение от захвата специально становилась работать с Дениском Шевченко. А тот Денисок - малый под тридцать уже, работает он кузнецом и, по ходу, может обходиться без клещей. Ага, одними руками. Но Ахмад про это ни сном ни духом. Доложить некому: мелкие из соображений женской солидарности помалкивают.
Поэтому в подготовленную ловушку влетает всеми копытами: захватывает руки сестренки, выставленные вперед в защитном "бутоне". Не подумал, а с чего это они вперед так вытянуты. А с того, что нарочно, а до Дениса ему, ну да, как до той Австралии. Мгновенное освобождение и удар ладонями по ушам. Смейтесь, кто не нарывался. У нас же все тренировки в условиях, приближенных к боевым. Ахмад, бедняга, тоже поплыл на секунду. Когда приплыл, уже лежал, сделанный прямо по самбо: морда в траве, левая рука зажата на болевой намертво, правая стучит по земле. Две секунды. Никто охнуть не успел. Зато смеялись над парнем долго и обидно.
Потом вместо младшего брата перед Аминаткой встал старший. И это было серьезно. Габаритов Муса со мной был тогда примерно одних, это потом я его перерос. Ну, те же шестьдесят пять кило против пятидесяти. Зато семнадцать лет, четыре года тренировок и опыт всяких школьных и внешкольных выяснений отношений. А опыт штука такая, понимаешь...
Так, попытка взять на шарапа, захватом. Увернулась, контрзахват проводить не стала, правильно, незачем к нему слишком близко, сбивает руки на шуто-укэ, перепрыгивает через ловкую подсечку. Если все продолжится так же - добром эти салочки не кончатся. Достанет. Ох, уже достает...
И тут - оба-на. В смысле - бам-бам. Классическая двойка, левой в челюсть, правой в солнышко. Причем в солнышко со всей дури и скорости. И без накладок, которые удар смягчают. Победа нокаутом. Народ вопил и прыгал, а мы с Васькой, наверно, громче всех и выше всех.
Потом возник перерыв сам собой, пока Мусу приводили в чувство, пока застегивала мелкая Мунир на сестре накладки, пока нашли второй комплект на следующего противника.
Ох, это самый старший, Муслим. Не знаю, сколько ему, больше двадцати - точно. По габаритам вровень с Мусой, Садоевы все ребята некрупные. Но, блин, только не говорите мне, что с пацаном и взрослым парнем рубиться одно и то же.
Но на кураже чего только
Младшие парни Садоевы попалились, похоже, из-за того, что противника недооценили. Старший отнесся с уважением. Он тоже пытался подловить на захвате. И руки блокировал довольно успешно, не подпуская на удар. И сам контратаковал, причем раза два пробил блок Аминатки. Прилетело ей, по моим ощущениям, нехило по ребрам и в голову. Хорошо, все-таки вскользь. Потом град недошедших ударов с обоих сторон, Муслим захватывает правую руку, Васька скрипит зубами сбоку: ну да, он ее скрутит раньше, чем она освободится... оба-на еще раз!
Аминат и не стала вырываться. Отскочила на полшага, насколько возможность была, и пробила левой ногой в челюсть в хлест. Маэгери кэкоми такое называется по-японски. Обута была в мягкие тапочки и била все же не в полную силу. Если бы в полную, да в ботинках, по запчастям челюсть собирать пришлось бы. А так даже нокдауна не было. Была заминка в долю секунды, рука свободна, разворот, правой ногой в живот толчок, даже не удар - и Муслим вылетает с очерченного пространства. Его подхватывают, не давая упасть, сажают, и он пополам с матом, держась за пострадавшую челюсть, хохочет. В отличие от разобиженных младших. Ну, ясен пень, его-то мыть посуду не привлекают.
Аминат так и осталась стоять в центре площадки - в стойке, с наливающимся здоровенным бланшем под левым глазом. Бровь ей, наверно, рассекло - на косынке поплыло пятно. Дышит глубоко. Кто там желающий - любого порву!
Не нашлось желающих. Все как остолбенели, и мы тоже. Поднялся на ноги Муслим, подняв руки, вернулся в боевой круг.
– Мир, сестренка, мир! Ты у меня не сестренка, ты у меня братец будешь, Амин тебя буду звать! Брат, хочешь, ружье свое подарю? Хочешь - папаху вместо платка? Хочешь - поедем с тобой водку пьянствовать, безобразия нарушать?
– обнял, смеялся и кривился одновременно. У него, наверно, зубы похрустывали, как песочком их посыпали. Знаю я, что такое прохлопать удар в челюсть, пусть даже и не в полный контакт.
И как прорвало всех, все полезли обниматься. Растолкал всех Ваха, подошел с бутылью и налил дочке здоровенную кружку вина. Та вино выдула, как воду: пить хотелось, по щекам тек пот. Три боя подряд - небось взмокнешь.
Снова возник Муслим, притащил шапку из овчины лохматой, попытался нахлобучить Аминатке поверх платка. Шутник, однако. Аминат ему шапку обратно в руки пихнула и что-то такое ответила по-своему, что папаша и братья грохнули со смеху, а мамаша хоть и покраснела, но тоже заулыбалась.
И вот тут-то нарисовался Васька с сумкой в руках. Когда он за ней успел сгонять, я не понял: отвлекся на семейную сцену, на нее все глаза пялили. А он всех оттеснил и Муслиму сказал:
– Не приставай к девушке со старыми модами. Аминат у нас боец, вот и будет одеваться как боец, а не как абрек какой.
Вытащил из сумки сверток камуфляжа и отдал.
– Одевай, все как раз будет. И вот, это, держи, - вытащил дельно камуфляжный же лоскут.
– Это бандана, ну тоже платок, только форменный. Давай примеряй.